Только вот печати не стали идеальным оружием против нелюдей: в одних случаях они действовали, в других нет. Мудрец не понимал отчего это зависит, и силы его начали постепенно иссякать, подходил конец его жизни. Человек чувствовал, что исчерпал все запасы и теперь оставалось найти себе ученика, дабы знания не канули в лету. Но вместо ученика на пороге его дома возник прекрасный высокий мужчина, он назвался Regem — Король. Регем потерял свой клан в сражении с одним из стихийных демонов, и был вынужден отправиться на поиски создателя печатей.
Человек не знал, кто стоит пред ним, лишь чувствовал дыхание смерти, исходящее от нового знакомого, и несоизмеримую ни с чем магическую силу. Это было первое объединение человека и вампира. Им удалось запечатать всех стихийных демонов, отправив их в иной мир»
Что было дальше, Рэн не помнил, он и эту часть слышал лишь благодаря Карин. Подлинность даже этого рассказа подтвердить было нельзя. Пусть и красивая сказка, но и она содержала в себе долю правды. Интересно жив ли еще тот вампир?
Сейчас, встретившись лицом к лицу с представительницей сильнейших демонов, он почувствовал, насколько он на самом деле слаб. Ему нужно было найти эти печати и навсегда избавиться от лисицы, если эти печати на самом деле существуют, конечно. Но как-то же люди избавлялись в последние столетия от подобных бесчинств со стороны демонов, значит всё же Мудрец должен был найти себе учеников и передать знания. Стоило поговорить с одним из жрецов, что проживает на его территории, кажется даже в самом Токио.
Но тут же вставал вопрос — кто-то посмел призвать демона или он пришёл на эмоциональный зов? Он знал единственного вампира, что гонялся за этой легендой вот уже несколько сотен лет, но после того пожара, никто не смог бы выжить. Или смог? Эта неприятная мысль медленно начала заполнять весь его разум: что если тот пожар и был предвестником появления демона? Тогда почему лисица появилась только сейчас, спустя тринадцать лет. Можно было допустить, что после призыва должно было пройти определенное количество лун или лет, но что-то все равно не клеилось. Мужчина медленно выдохнул, приводя мысли в относительный порядок. Он подумает об этом чуть позже.
Утро наступило слишком быстро. Сквозь плотные шторы вновь пробивался настырный луч солнца. Рэн приоткрыл глаза. Девушка свернулась около него калачиком, положив голову ему на живот. Она сильно ворочалась во сне, иногда болезненно постанывая, но к утру все успокоилось, и она улеглась так. Рэнджин посчитал кощунством перекладывать ее, ведь тогда она проснется. Марля, что он забыл вчера убрать со лба Флоренс, одиноко покоилась на покинутой девушкой подушке.
Рэн чувствовал, как в груди зарождается такое приятное чувство тепла, давно покинувшее его вместе с теми памятными днями. Когда-то, будучи еще вампиром, не связанным никакими контрактами с потусторонними силами, он так же мог наслаждаться летними днями, которые текли спокойно, без нынешней суматохи. Но даже тогда он не мог похвастаться таким приятным ощущением на теле, где лежала голова девушки. Даже в тех воспоминаниях о прошлой жизни, что смутно танцевали в его голове, он не мог выудить ни один момент, сравнимый с этим. Его семья в его смутных воспоминаниях исчезла в пучине непонятного раздора. Его выбросило куда-то и ему казалось, что он один в этом мире. Потерянный во времени, никогда не стареющий и ничего не чувствующий, словно навеки застывший камень. Пока не появилась Хозяйка.
Флоренс зашевелилась, её веки дрогнули. Ее рука обвила предполагаемую подушку, пытаясь подвинуть ближе, другая рука попыталась ткнуться под «подушку». Но подушка оказалась подозрительно тяжелой и твердой. Флоренс распахнула глаза и обнаружила, что лежит далеко не на своей любимой большой подушке и явно не в своей комнате. Она пальцем резко потыкала в подушку и услышала сдавленное шипение откуда-то сверху и слова: «Эй, мне же больно».
Флоренс резко отскочила, голова закружилась, но все быстро встало на свои места. Взгляд постепенно сфокусировался на лице вампира, после чего быстро обследовал окружающую среду: комната Рэна и сам вышеупомянутый, скривившись, потирает живот. Девушка во все глаза смотрела на представшую перед ней картину. Она начала прокручивать в голове события вчерашнего дня и вечера — последним воспоминанием был совместный ужин или обед, а потом все. Только темнота и огонь, который пожирал ее изнутри.
— Как ты себя чувствуешь? — голос Рэнджина прервал ее размышления.
Девушка задумалась, поочередно сжала руки, покрутила шеей, пошевелила ногами.
— Вроде хорошо, только…
— Только что?
— Чувство, что нечто пытается спалить меня изнутри.
Рэнджин застыл. Спалить изнутри? Его едва не затрясло от страха. Его, благородного вампира чуть не пробила простая человеческая дрожь. Неужели демон каким-то образом инфицировала Флоренс?
— Хотя вроде уже почти прошло.
Флоренс услышала, как Рэн облегченно выдохнул. Девушке на секунду показалось, что она слышит его ускоренное сердцебиение, но быстро поняла, что это её сердце колотиться как сумасшедшее. В глазах мужчины плескалось облегчение, и в неравных пропорциях смешанная тревога и злость. Когда она научилась так хорошо чувствовать его эмоции? Эмоции вампира, который всё время ходил с таким выражением лица, словно его не заботит ничего на этом свете. Но теперь она видела всё. Осозанние, что не только она беспокоится о нём, но и наоборот, далось не без труда. Но ведь она и вправду была ещё ребёнком, особенно в сравнении с вампиром. Рэн делал все ради нее, но образ той женщины на диване вновь всплыл перед глазами. И прежде чем девушка подумала, вопрос слетел с ее губ:
— Кто была та женщина?
На секунду в глаза Рэнджина мелькнуло непонимание, но он быстро проанализировал ситуацию: «Мириам» еле слышно прошептал он. В глазах девушки плескалось столько боли, что не нужно быть великим психологом, чтобы понять. Она видела их. Но как ей правильно объяснить ситуацию? Как донести до нее, что он не предавал? Его собственные мысли напугали его. Предал? С чего это вдруг, если подумать, то и парой они не были, она — ребенок, существо, которое он поклялся защищать столько, сколько потребуется. Но почему-то у него зародилось стойкое ощущение, что ему нужно объяснить, что он не ничего дурного не сделал. Вампир почувствовал себя глупым нашкодившим мальчишкой — это раздражало.
— Флоренс, это… Я не знаю, как тебе объяснить правильно.
— Разве ты должен что-либо объяснять? — он слышал горечь в ее словах, они были пропитаны болью. — Я не ребенок, вопреки твоим мыслям, и я понимаю, что бывает между мужчиной и женщиной. Можешь не просвещать меня, интернет это сделал вместо тебя.
— Вот поэтому я и хочу объяснить! — неожиданно для самого себя он закричал и соскочил с кровати.
Он выглядел, словно школьник, которого отчитывает мать за его проступок в школе и не хочет выслушать, в чем же на самом деле было дело, и что не он первый начал. Это удивило Флоренс, глаза девушки округлились, она непонимающе смотрела на мужчину. Никогда раньше Флоренс не доводилось видеть Рэна в бешенстве, тем более из-за обычных слов. Видимо его это тоже удивило. Вампир не злился из-за пустяков уже очень и очень давно. Но сейчас хотелось объясниться, донести, что все не правильно понято. Он сел и, стараясь успокоиться, вздохнул.
— Эту женщину зовут Мириам, она из другого клана, мне нужна была информация, и она, как и ожидалось, в качестве платы попросила мою кровь. Все.
Флоренс сидела, почти не дыша, пытаясь переварить полученную информацию. Значит это лишь простой информатор? Не было ничего. А она чуть было не переспала с Крисом!
Кстати, об этом. Что там произошло, и почему в итоге она оказалась дома? «Надеюсь, Рэнджин не знает, что я ходила к Крису». Они сидели в полном молчании, погрузившись в свои мысли. Им нужно было бы разобраться, объясниться друг перед другом, рассказать о чувствах, но они лишь молча сидели, ожидая чего-то, сами не понимая, чего именно. Внизу, словно знак спасения, раздалась трель звонка. Рэнджин направился открывать, а девушка исчезла за дверями своей комнаты. Ей нужно было наведаться в ванну и, конечно, переодеться.