— К сожалению, я не встретил вас на балу, пришлось прийти за вами сюда лично, — его улыбка стала шире. — Я сопровожу вас, и надеюсь, вы подарите мне свой первый танец.
Флоренс с ужасом взирала на мужчину. Позади него появились еще двое в строгих черных костюмах, одним словом — типичные охранники. Сам начальник парада был одет вычурно: облегающие кожаные брюки, высокие сапоги на шнуровке, белая рубашка с широкими рукавами, на которых были вырезы от плеча, соединенные яркими красными лентами, завязанные бантиком на конце. На плечи был накинут черный пиджак с двумя красными сердцами в углах, напоминая игральную карту. На щеке, под глазом, так же было маленькое сердце. Но сам цвет глаз вызывал ужас — кроваво-красный взгляд внимательно следил за реакцией девушки.
— Ах, где же мои манеры! — театрально закатив глаза, произнес он. — Мое имя — Накаи Рюу, король Хоккайдо. Можешь не представляться, — она и не собиралась, — я хорошо знаю, кто ты — а вот это уже настораживало.
Страх в глазах девушки сменился раздражением, переходящим в злость. Сердце громко стучало, перебивая остальные звуки. Флоренс вспомнила о находящихся в другой комнате Карин и Куро. Она стрельнула глазами за спину Накаи, но не увидела ничего кроме двух бугаев в черном. Словно уловив ее мысли, Рюу улыбнулся, и произнес:
— Они всего лишь спят, можешь не волноваться.
Мужчина уверенным шагом прошел мимо девушки к кровати. Тенями за ним скользнули подчиненные. Флоренс увидела Карин и Куро, лежащих на полу. Злость накатила еще более сильной волной, едва не стирая все остальные чувства, за последней каплей последует девятый вал, что уж точно сотрет остатки самообладания. Вот только что она может сделать? Лишь глупо и бесполезно злиться?!
— Я принес тебе небольшой подарок!
Он махнул рукой в сторону кровати, привлекая внимание девушки. Она развернулась. На кровати уже лежало красивое длинное серебристо-золотое платье с рюшами, на тонких лямках. Почему все хотят одеть ее в платья с рюшами, словно стиль лолиты каким-то образом замыкался на ней? На полу стояли, словно хрустальные, серебристые туфельки с розочками на носах.
— Я думаю, одеться вы сможете сами, — с этими словами Рюу вышел из комнаты, за ним испарились его «тени».
Флоренс пару минут смотрела на платье без единой мысли. Что ей делать? Она понимала, что сама не сможет противостоять трем сильным вампирам. Страх стал пробираться под кожу, заставляя покрываться липким холодным потом. Эта была горькая и неприятная правда — она совершенно ничего не может сделать против трех мужчин, а тем более против вампиров. Пришлось переодеваться. Как только она надела вторую туфельку, тут же раздался стук в дверь. Флоренс не успела ничего сказать, как дверь распахнулась.
— Я думаю, ты готова. Что ж, пошли! — мужчина разговаривал так, словно подрабатывал конферансье в местном театре, громко и чётко выговаривая каждое слово, правильно расставляя акценты.
Все пошло прахом с самого начала. Рюу поставил специальные барьеры, и «оборотень» не смог быть кем-то кроме самого себя. Но никто, абсолютно никто не обратил на это внимание, их все так же спокойно пропустили в зал. Они разделились, договорившись через час встретиться у одного из столов. Рэн аккуратно обходил танцующие пары. Он был рад, что это был бал-маскарад, и он мог спокойно пройтись по залу, не боясь, что кто-нибудь изъявит желание поболтать со старым знакомым. По центру зала кружили пары; компании стояли у столов с едой. Рэнджин сразу уловил присутствие не только вампиров, но и людей. К своему величайшему облегчению, он так и не почувствовал ауры демоницы, но это еще не значило, что она не заявится на праздник. Больше всего вампира настораживало отсутствие хозяина бала. Рюу даже не вышел всех поприветствовать, что вообще-то было его любимым делом. Красоваться перед всеми в своих нарядах.
Рэнджин продолжал лавировать среди присутствующих, нигде подолгу не останавливаясь, пока его не окликнули — тихо, но этот голос он бы не спутал с другим. Мужчина развернулся на каблуках. Если бы его сердце все еще билось, в этот момент оно точно бы остановилось. Рюу под руку вел прекрасную представительницу слабого пола, в которой Рэн не мог не узнать свою подопечную. Они быстро приблизились к нему. Сквозь аккуратную красивую маску было видно, как она испуганно и виновато смотрит на него, словно пытаясь извиниться за свое присутствие. Рэнджин холодно смотрел на прибывших, не выдавая своих эмоций.
— Здравствуй, друг мой! — сладко пропел хозяин бала, зная, как названный друг ненавидит эту его манеру растягивать слова.
Рэнджин слегка склонил голову, едва не скривившись от этих приторных речей. Когда его собственный друг стал так сильно раздражать его?
— И тебе здравствуй.
— Я думал, ты все же догадаешься прийти со своей леди, ведь приглашение я специально выслал на ее имя. Но ничего, мне совершенно было не трудно сопроводить ее сюда и самому.
— Прости, но я подумал, что ты, скорее всего не знаешь, сколько ей лет, и мне совершенно не хотелось тащить за собой ребенка.
В груди кольнуло от слов мужчины, Флоренс понимала, что все это он говорит лишь ради нее самой, но все же, его холодность причиняла боль. Он вел себя так, словно не замечал ничего и никого, но его холодное поведение было, похоже, совершенно привычным для окружающих, но её это пугало. В голове крутилось одно единственное слово — другой. Тут Рэнджин был совершенно другим, он был тем самым вампиром к которому привыкли все окружающие, но не она. Маска?
После прибытия хозяина, многие стянулись в круг около этих двоих и, в итоге, девушка осталась в стороне. С одной стороны — без присутствия этого странного вампира ей стало легче дышать, с другой — ком в горле никуда не исчезал. Ее чувства мешали ей здраво мыслить. Она не хотела выглядеть глупой истеричкой, но…. Было невыносимо смотреть на то, с каким презрением и равнодушием Рэн взирает на окружающих. Его губы периодически искривляла язвительная улыбка, иногда напоминающая оскал. Но, похоже, вокруг были знакомые — все реагировали на его поведение словно так и должно быть. Улыбались ему в ответ, подмигивали, смеялись над какими-то непонятными шутками, словно гиены. А девушка все мучилась, пытаясь отделить образ своего светлого Рэна от того, что сейчас стоит в центре внимания. В голову шли пугающие мысли. А что если он и рядом с ней лишь притворяется? Это было глупо. Зачем бы он тогда подобрал ее и воспитывал, тратил на нее свои деньги и время, если бы все это время притворялся. Флоренс краем глаза уловила, что мужчины отделились от толпы и направились в один из коридоров, которые, скорее всего, вели в комнаты. Девушка двинулась за ними.
Они скрылись в небольшом зале, что примыкал к главному. Что-то похожее на комнату отдыха, входом в которую служила большая арка без дверей, что было на руку Флоренс. Она остановилась за стеной, стараясь даже дышать беззвучно. Но в большом зале стоял такой гул, что, скорее всего они не услышат ее. Девушка искренне на это надеялась.
— Не думал, что ты возьмешь кого-либо к себе. Это даже звучит как-то абсурдно.
Она слышала, как открылась бутылка и в бокалы полилась жидкость. В этот момент ей даже казалось, что она может слышать, как лопается каждый пузырек игристого вина, у кого-то из гостей в зале. Все ее чувства были напряжены до предела. Флоренс дабы не упасть, и не выдать себя, аккуратно присела, опираясь спиной на стену. Продолжая слушать разговор.
— Не подумай ничего странного обо мне. У меня нет никаких таких наклонностей. Просто… — он тяжело вздохнул, — кое-кто попросил меня о ней позаботиться, хотя бы до ее совершеннолетия. Я не мог отказать.
— Чувство долга значит. В тебе оно всегда было очень сильно развито. Твоя мать очень хорошо воспитала тебя.
Дальше она уже не слышала. Флоренс встала, и слегка пошатываясь, вышла в зал, а оттуда во двор, и обессилено села на ступени. Она пыталась себя успокоить. Джин-тян, просто хороший актер, и он пытается отвадить от нее этого вампира. Но зачем? В голову закрадывались весьма логичные вопросы: зачем он ее тогда взял на воспитание? Почему за ней могут охотиться? Почему он пытался скрыть ее от этого вампира, если же они такие хорошие друзья, знающие друг друга, наверное, уже сотню лет. В голове крутились эти вопросы, все сильнее выводя Флоренс из равновесия. Она всегда принимала как должное заботу Рэна, но ведь совершенно не понятно, почему он так к ней относился. Нужно было раньше задуматься об этом, и спросить его лично, чтобы это не стало для нее таким сильным ударом как сейчас. Нужно было узнать раньше, и все встало бы на свои места, и чувства бы не метались словно пойманный в клетку мотылек.