Глава 1.
Будни альтернативщика в хосписе не были радужными. Радугу помянул майор-матершинник, который морочил ему голову с оформлением бумаг всю осеннюю компанию прошлого года. Исчерпав на Олеге весь свой запас угроз и наставлений, он, наконец, сдался и подписал направление на службу в эту больницу.
- Хер с тобой, блаженный, иди … к своим … убогим. Будешь два года дерьмо за ними выносить … Еще вспомнишь доброго дядю из второго отделения. Жизнь тебе радугой покажется. Из одной черной полосы, как у афромосквича в загадочном месте.
Майору было о чем жалеть. Олег выдался крепким и рослым. Два метра, широкие, мощные ладони, быстрые ноги, здоровые зубы. Механик. Не парень, а товар на продажу. Таких так просто не отпускают. Но вот вера, его доводящие майора до скрежета зубов понятия о жизни, убивали надежды на его использование в качестве пушечного мяса. Отступились. И начались месяцы работы.
Первое время Олегу было даже комфортно. Крепкие нервы в сочетании с убеждениями позволяли выдерживать и крики больных, и срывы персонала, сопряженные с редким, но качественным пьянством, непрерывными служебными романами и взрывами нелогичного, страшного в своей неуместности веселья. Брожение медиков среди теней, лежащих на кроватях, обезболивание, беседы с родственниками. Он сложил происходящее в одну, хранящую его психику и представления о мире картину. Вокзал. Зал ожидания, где провожающие ждут отъезда поезда, чтобы заняться уже своими делами, своими жизнями. А отъезжающие прислушиваются к объявлениям диспетчера. Кто-то в нетерпении. Кто-то до последней секунды не теряя надежды на то, что билет на самом деле куплен не на их фамилию. Кто-то в немом и глухом смирении. Сопутствующие этой вокзальной суете боль, грязь, кровь, пролежни Олег стоически списывал на обычное состояние российских железнодорожных узлов. Так ему было проще. Дни шли спокойно, однообразно. В одном ритме.
Утро началось с привычной работы. Ночью умерла женщина. Еще не пожилая, но стремительно пережившая на своей кроватке все стадии старения. Редкие седые волосы, сморщенное высохшее лицо, огромные мокрые, горящие страхом и исступленной жаждой глаза. Вчера вечером она вцепилась в руку двадцатилетней девушки у койки и тихо хрипела – доча, скажи им, я буду принимать все, что выпишут, пройду все процедуры. Пусть они постараются.
Так продолжалось, пока не подействовал положенный вечерний внутривенный коктейль. Дочка кивала. Потом с глубокими следами ногтей на руках вышла из палаты. Олег видел ее в окно, она буквально летела по таящему снегу к ожидающей ее машине.
Взять тело, переложить на тележку, катить к выходу. Сменить белье и матрац, убрать стойку с капельницей, проверить утку под кроватью – надо ли заменить. Рутина. И ждать нового отъезжающего.
Ждать здесь - всегда недолго. Олег возился в очередной палате, когда услышал шум в коридоре. Так громко, с таким напором мог разговаривать разве что начальник отделения, когда его допекут в очередной раз. Но когда слова обрекли внятность, он понял, что говорит кто-то другой.
- И не надо мне оправдываться! Время поступления семь ноль-ноль. Завтрак положен. Дочь, ты дойди до них и потребуй!
Его катили в заимствованном здесь же инвалидном кресле. Одно колесо давало восьмерку и Олегу казалось, что скандалист чуть прихрамывал, от чего голос только прибавлял громкости. Девушка, к которой он обращался, шла рядом и при каждом шаге легонько похлопывала отца по плечу. Ее оттопыренная ладошка была маленькой и прыгала между мощной шеей мужчины и спуском халата, как чайка по необъятному пляжу.
Он и правда был большим. Немного ниже Олега ростом, но превосходя его по всем статьям в объеме. Объеме всего. Рук. Ног. Груди. В общем, он был большим. Он одним своим видом опровергал предназначение места, где оказался, все возможные понятия о течении болезни, да и сам, очевидный для этих коридоров, диагноз. В первую секунду Олегу показалось, что кто-то из руководства просто пристроил в хоспис своего родственника. Отлежаться после перелома ребра или еще чего. Только бредовость такого варианта не позволила перерасти ему в стройную версию.
- Олег, помоги, - взмолился знакомый санитар, толкавший кресло. Старая повозка явно не справлялась с нагрузкой. Вместе они докатили ее до палаты. И там, вытаскивая пациента из сидения, Олег всем позвоночником прочувствовал и тяжесть состояния, и тяжесть тела. Мужчина почти не шевелился. Его обмякшая гора мышц не могла им ничем помочь. Кровать отозвалась отчаянной жалобой на приземление.
- Вот спасибо, хорошо, - продекламировал мужик и растянулся в улыбке. – Но какого черта? Я рассчитывал на три-четыре красотки с большими…