Мужчины выжили благодаря тому, что все-таки по природе женщины трусихи и чистюли, они бы никогда и не подумали заглядывать в землянки, спускаться в старые шахты или залезать в колодцы… Даже не смотря на то, что они натянули сапоги, надели форму и взяли в руки оружие, они не перестали быть девушками, которые визжат при виде маленького паучка и бегут без оглядки завидя мышку…
Но, думаю, им и не нужно шататься по темным подземельям в поисках какого-нибудь забившегося туда мужчины, – женщины были уверены, что даже если и кто-то спрятался, рано или поздно ему придется выйти и тогда нано-стронтер их обнаружит, а если не выйдут, то так и сгниют в подземелье. Такая вот политика… Но, тем не менее мы живем так уже три года. Мы приспособились к такой жизни. Жаль, что у нас нет ни условий, ни оборудования, чтобы изменить такое существование…
Как же мы живем в шахте… Ее мы нашли два года назад (до этого почти год скитались по миру, ночевали в канализации, в заброшенных землянках, даже в фортах и подвалах). После обвала, который случился еще во времена перестройки, шахту закрыли, не разгребая завал. Со временем вход в шахту зарос бурьяном, кустарниками. Там, где раньше пролегала дорога (грунтовка) к шахте теперь было огромное болото. В общем, на это место мы наткнулись случайно, блуждая по лесу (в лес гонты совались редко).
Разгребая завал мы обнаружили внутри шахты несколько земляных комнат, предназначенных для переодевания шахтеров, а также для хранения оборудования. В комнатах даже были шконки, деревянные, без настила, но все-таки это были кровати (не очень-то приятно было спать на холодном полу в сырой землянке) – они предназначены для отдыха шахтеров. В одной из комнат даже был стол и стулья (это видимо, была столовая).
Вглубь шахты вела темная рельсовая дорога, ее использовали для доставки, и возвращения шахтеров (уже с грузом). Добывали, походу, уголь, может еще что-то. Мы не заходили в глубь шахты, во-первых, у нас не было достаточного света, во-вторых, где-то метров через 20 рельсы были плотно завалены камнями (на разгребание этого завала и нас бы ушло полгода, как минимум, да и необходимо было много света, а фонари и свечи мы берегли).
В шахте было темно. Вдоль длинного коридора, по которому мы заходили и выходили, стояли железные ящики. В одном из них нам удалось обнаружить 11 фонарей, небольшой запас батареек, 8 банок тушенки, и, самое главное, свечи. Свечей было 208 штук. Толстые, белые, восковые свечи. Как же мы обрадовались им… Мы прыгали как дети…
Потом наломали веток с ближайших деревьев и разожгли внутри шахты костер. На сковороде (которую где-то умыкнули в процессе скитаний и всегда носили с собой) зажарили тушенку с картошкой (ее мы тоже носили с собой в огромном рюкзаке по очереди) и отпраздновали новоселье. Вот так у нас появился дом.
За эти два года, что мы тут живем, нам удалось утеплить шахту, что даже зимой могли ходить внутри без верхней одежды. Мы натаскали в шахту старые матрасы, одеяла, покрывала, даже притащили разваленный диван (хотя и нелегко было тащить его – свалка располагалась безумно далеко). За продуктами, одеждой, теплыми вещами, матрасами, домашней утварью, мебелью мы ходили всей группой. Довольно-таки быстро мы натаскали всяких вещей и уютно оборудовали наше жилище (правда, нам пришлось потерять много людей). Сейчас мы уже не ходим на вылазку группой. Мы ходим парами. Да и нужны нам, в основном, только продукты и лекарства.
Сегодня на вылазку ушли Егор и Антон. У Артема день рождения и мы готовили ему сюрприз. Константин Николаевич делал шашлык (он у нас главный охотник) из утки (благо сейчас сезон). Я вырезал из дуба фигурку биатлониста. Стреляющего лыжника. Артем у нас занимался биатлоном. Я тоже люблю биатлон. Но, я им не занимаюсь, но зато не пропускал ни одного сезона. Смотрел все гонки. Больше всего мне нравился масс-старт, это когда тридцать самых лучших спортсменов по итогам сезона бегут все вместе. Одновременно. Самая зрелищная гонка. Полюбил я этот вид спорта благодаря отличному комментатору Диме, который здорово комментировал гонки по биатлону.
Константин Николаевич что-то напевал себе под нос и переворачивал на самодельном мангале шашлыки. Я улыбнулся, глядя на него. Он мне больше всех нравился. А он проникся ко мне. По-отечески. Мы много разговаривали, он рассказывал мне про свою жизнь, я ему про свою. Мы часто обсуждали, будет ли все так, как раньше… Или теперь это и есть наша жизнь…