Я никогда не встречал человека, способного просидеть неподвижно восемь-десять часов, не закрывая глаз, но этот адепт был очень необычен. Во время своих медитаций он поднимался в воздух над землей на высоту два с половиной фута. Мы замеряли эту высоту куском бечевки, которую затем измерили рулеткой. Мне бы хотелось прояснить этот вопрос, хотя, как я уже говорил вам, я не считаю левитацию духовной практикой. Левитация достигается практикой продвинутых форм пранаямы в сочетании с бандхами (замками). Тот, кто знает, как связаны между собой масса и вес, понимает, что левитация возможна, хотя и лишь после продолжительной практики. Однако левитация не была тем, чего я искал. Моим непосредственным желанием было получить определенный духовный опыт от общения с этим адептом.
Я задал ему вопрос о высшем состоянии просветления и рецитации одной мантры из упанишад. В ответ он сказал следующее: «Когда чувства находятся под надежным контролем и уведены от контакта с объектами этого мира, тогда чувственные восприятия больше не создают образов в уме. В результате этого ум приобретает однонаправленность. Когда ум перестает вызывать мыслеобразы из подсознания, он становится сбалансированным, что ведет к высшему состоянию сознания. Состояние полной безмятежности, укорененной в саттве, является высшим состоянием просветления. Практика медитации и непривязанности являются ключевыми факторами. Существенное значение для выработки определенной жизненной философии имеет наличие очень твердой убежденности. Интеллект, вмешиваясь, становится помехой, а эмоции, ослепляя, уводят с пути. Как интеллект, так и эмоции являются великими силами, но сначала их следует познать, проанализировать, а затем направить к источнику интуиции. Интуиция есть единственный источник подлинного знания. Все, что мы видим в этом мире, нереально в силу своей постоянно изменяющейся природы. Реальность скрыта по ту сторону всех этих изменений». Он посоветовал мне бесстрашно следовать по избранному пути. После семи дней сатсанга я и мой проводник покинули этого великого мудреца. Я возвратился в Шринагар, а затем отправился в родные для меня места в Гималаях, чтобы насладиться осенью.
Видение Христа
В 1947 году, после провозглашения независимости Индии, я, возвращаясь из Тибета, остановился на несколько дней в Сиккиме, где посетил нескольких известных буддистских йогов. Затем я отправился в Шилонг, находящийся в Ассаме. Это место является одним из оплотов христианства в Индии. Там я встретил Гархвали садху, известного христианского мистика. Этот добрый старый человек находился далеко за пределами досягаемости влияний этого материального мира. Он посвятил меня в содержание и суть Нагорной проповеди Христа и Откровения Иоанна Богослова, сравнивая их с системой йоги Патанджали. Он знал много языков и взял меня с собой на холмы Нага и Гайра, где в лесных обителях жили общины протестантов и католиков. Этот садху выполнял роль гармонизирующего звена между этими двумя общинами и всегда учил практическому христианству, избегая вдаваться в теории и просто читать проповеди. Он имел обыкновение говорить: «Я люблю христианство, но не церковность». Я не сомневаюсь, что по крайней мере некоторые из последователей обеих церквей осудят его за такой подход. Он верил в то, что царство Божье находится внутри каждого из нас и что Иисус после его помазания стал Христом. Он полагал, что Христос — это универсальное сознание и что никто не может постичь конечную реальность без достижения этого сознания. Среди христиан в целом мало кто придерживается подобных представлений, хотя мистики христианства понимают их очень хорошо. Этот садху разрешил много моих сомнений относительно христианской теологии. Еще задолго до этого я уже развил в себе любовь к Христу и его учению, но я никогда не понимал догмата, утверждающего, что лишь через Христа человек может придти к спасению. Моя проблема была разрешена, когда он объяснил мне в терминах Отца, Сына и Святого Духа, что это спасение доступно для всех людей.
Два дня спустя после встречи с этим великим христианским садху у меня вновь возникли проблемы с властями. В тех местах было несколько политических партий, которые вели пропаганду среди населения в преддверии предстоящих муниципальных выборов в городе. Поинтересовались и моим мнением, и я сказал лицам, задававшим вопросы, что они не должны голосовать за правящую партию, если подозревают ее в обмане. Я был чужим в этом городе, и полиция арестовала меня. Они обвинили меня в том, что я не поддерживаю новое индийское правительство, хотя фактически у меня не было никаких политических мотиваций. В ту пору демократия в Индии была совсем новым делом, и как народу, так и властям предстояло еще многому научиться в отношении того, что такое истинная демократия в жизни и в управлении.