Королевой деревни была Мама Роза, владелица самого популярного, а значит, и самого доходного ресторанчика. Ростом она была 1,70 метра, а весила килограммов девяносто. Когда она смеялась, ее широкий рот делил лицо пополам, щеки надувались и прикрывали глазки. Мама Роза питала слабость к Иэну. И если вы ей нравились, она готова была помочь в любую минуту, когда в лагере собирался народ, Мама Роза одалживала нам глиняные котлы и снабжала продуктами.
Каждый мой приезд в лагерь Ндала вызывал страшную суету. Иэн ежедневно летал и отмечал перемещения Радио-Роберта, который следовал за Боадицеей. Впервые появилась возможность наблюдать семейную группу в течение многих недель, и я пыталась запечатлеть все на пленке.
Одним из любимейших убежищ Боадицеи была узкая долина реки Мусаса, рассекающая плато Мбулу. С воздуха долина едва различалась меж двух гор, покрытых неровным ковром колючих кустарников. Когда там пробираешься пешком, они цепляются за кожу, одежду, а зазевавшийся путник может наткнуться и на дикий тыквообразный сизаль. С самолета виднелись сеть «дорог», которые вились по склону, и округлые формы слонов. Антенна, укрепленная на стойках крыла, ловила радиоволны, несущиеся из долины.
Ошейник Радио-Роберта скрывался под слоем грязи, но после сильного дождя вновь сверкал своей желтой краской, и Иэн старался определить, к какой группе он ближе. Большинство толстокожих, кроме тех, кто находился на открытом месте и не чувствовал себя в безопасности, вскоре перестало обращать внимание на назойливую птицу, кружащую над головой.
Иэн был недоволен тем, что терял много времени на поездки на машине до полосы у гостиницы и обратно. Ему хотелось проследить и за слоном из соседнего парка Тарангире, чтобы сравнить расстояния и схемы перемещений. Но эти дополнительные полеты требовали устройства полосы у самого лагеря. Прежде всего следовало отыскать подходящее место. Слоновья тропа позади лагеря вывела нас на открытую поляну, где среди термитников росло немного кустарников и деревьев. Мне место показалось ужасным, но Иэн заявил, что полоса получится отличной.
Как-то во второй половине дня Иэн возвращался из Серенгети и хотел сесть на главную полосу. Он никогда не упускал возможности потренироваться на ней. Самолет коснулся земли, затормозил, но левое колесо спустило. «Кикс» завертелся волчком, Иэн не успел его выровнять, и самолет влетел в высокую траву. Вдоль полосы оставалось множество ям и крупных камней. Самолет ударился о них, погнул винт, шасси и повредил второе колесо. «Кикс» оказался прикованным к земле на несколько месяцев. Эксперты оценили убытки, а механики разобрали самолет на части, чтобы отправить в Найроби на ремонт. Теперь Иэн каждый раз, когда следил за слонами или летал за мной в Наивашу, брал самолет напрокат, и потеря «Кикса» оказалась весьма чувствительной для нас.
Самолет стал неотъемлемой частью нашей жизни, и Иэн посоветовал мне приобрести самолет и научиться пилотировать его. Он отыскал в одном из ангаров Аруши небольшой «Пайпер-Крузер». За него просили недорого, 875 фунтов, и он уговорил нас с братом Дорианом купить его. Когда самолет пригнали из Найроби, он показался мне самым прекрасным на свете. Его построили более 30 лет назад, он имел классическое шасси, бело-голубой фюзеляж, белые крылья и совсем немного приборов. С переднего сиденья пилота открывалась широкая панорама, а на заднем сиденье умещались два пассажира. Его максимальная скорость достигала 150 километров в час, а минимальная — 75, но из-за легкости и громадных крыльев он парил в воздухе, как гигантская птица.
«Крузер» нужен был Иэну для радиослежения, а мне — для обучения пилотированию. Более того, вторая машина дарила нам свободу, о которой мы и не мечтали. Когда один самолет был неисправен, мы садились во второй и летели по своим делам.
В следующий раз, летя из Наиваши, мы пронеслись над лагерем, чтобы подать знак, но Иэн спикировал, и я увидела прямую полосу с ровным уклоном. Кустарник и термитники по обеим сторонам исчезли. На полосе паслось несколько антилоп импала, но при нашем приближении они ускакали. Мы развернулись для посадки и, коснувшись земли, докатились до верхней точки уклона.
Иэн нанял целую бригаду для расчистки полосы от кустарников и термитников и выучился управлять грейдером, который занимал по воскресеньям у администрации парка. Длина полосы не превышала 450 метров, у нее был большой уклон, и обоими концами она упиралась в долину с деревьями. В этот раз ветер дул в спину, мы сели на полной скорости, по уклон помог нам затормозить. Посадку, казалось, мог совершить и ребенок.