Если Клеанф был медлителен, методичен и всегда милосерден в оценке соперников, то Хрисипп был горд и любил интеллектуальные бои. Его состязательность, отточенная на стадионе, как выяснилось, перенеслась в мир философии. Он никогда не опускался до дешевых трюков - к сожалению, не все поздние стоики придерживались этой линии, - но он стремился к победе. * Потому что для Хрисиппа философия, как и жизнь, была битвой. Но сражаться нужно честно.
В этом смысле странно рассматривать личности и соответствующие спортивные занятия учителя и ученика, мастера и протеже. Клеанф, боксер, был неутомимым, выносливым, в то время как Хрисипп, преуспевший в более одиночном виде спорта, был взрывным, агрессивным.
К этому темпераменту он добавил и настоящее мастерство. В его время была популярна поговорка, что если бы боги взялись за науку спора, то взяли бы за образец Хрисиппа. Стоицизму повезло, что в его лагере оказался такой блестящий мыслитель. Если Аристо использовал свой ум, чтобы поставить под сомнение ортодоксию так, что от нее мало что осталось, то Хрисипп, определяя философию как "культивирование правоты разума", систематизировал все стоическое учение.
Это вечная, но невоспетая роль в истории бесчисленных философий, предприятий и даже стран: Поколения основателей обладают смелостью и гениальностью, чтобы создать что-то новое. А последующим поколениям - обычно более молодым, лучше подготовленным и гораздо более прагматичным - остается разгребать бардак, излишества и противоречия, которые создали основатели в процессе работы.
Эта работа вряд ли такая же гламурная, как работа основателя, или такая же признанная. Она даже не приносит такого удовлетворения, как работа апостола, который занимается распространением Евангелия. Но во многих отношениях она является самой важной. История стоицизма спокойно признает это и, по сути, увековечивает истину в самой известной фразе о Хрисиппе, дошедшей до нас из античности: "Если бы не было Хрисиппа, не было бы и Стои".
Вернее, скорее всего, сегодня мы бы не говорили об этом так же.
После смерти Клеанфа в 230 году до н. э. сорокадевятилетний Хрисипп стал третьим лидером стоиков. Его первой задачей было не только разъяснить учение своих предшественников, но и популяризировать его. Если Зенон и Клеанф преподавали только на стоа Пойкиле, то Хрисипп стал выступать и на более просторной сцене Одеона (концертного зала). По всей видимости, он также первым начал читать лекции под открытым небом в роще Ликея, в школе последователей Аристотеля, перипатетиков. Мы можем представить, что ему, как тесаку и бойцу, нравилось нести свое послание прямо в стан врага.
Если Клеанф предпочитал силу поэзии и часто использовал аналогии, метафоры и метр для передачи своих истин, то Хрисипп как в своем учении, так и в прозе настаивал на точности логических аргументов и формальных доказательств. Хотя Хрисипп славился своей страстью к аргументации и умением ее вести - например, он редко оставлял какой-либо пункт говорить сам за себя, так как любил многократно спорить на одни и те же темы, - он был известен и своими нововведениями в области логики, и своей выдающейся литературной продукцией. Его сочинения превышают 705 томов, около 300 из них посвящены логике. Судя по названиям, которые приводит Диоген, только по печально известному аргументу лжеца можно насчитать около двух десятков книг. (Мы не поверим ничему, что лжец говорит правду, но можем ли мы поверить полному лжецу, когда он говорит, что то, что он говорит, - ложь? Если он всегда лжет, то это не ложь, а правда... но тогда он не всегда лжет.) Одна из его работ, "Логические вопросы", была даже обнаружена среди захороненных папирусов в Геркулануме (в библиотеке соперничающей эпикурейской школы, принадлежавшей Филодему). Как Гомер был для поэзии, сказал один древний писатель, Хрисипп был для логики.
Он также увлекался литературой и поэзией, что не соответствует его репутации логика. В одном из сочинений Хрисипп якобы привел столько строк из трагической пьесы Еврипида "Медея", что люди шутили, что он включил в нее каждое слово. Это была "Медея Хрисиппа", говорили они . На самом деле он так любил цитировать других писателей, что их голоса затмевали его собственные в некоторых его работах. Критики его книг называли эти цитаты "лишними", но более правильное прочтение заключается в том, что Хрисипп действительно любил делиться и брать за образец великих мыслителей и драматургов истории, и в результате он стал печально известен за свое усердное цитирование их и других источников, когда они подтверждали его точку зрения.