Но так ли уж он отличался от Клеанфа или других стоиков? Хрисипп тоже был скромным, трудолюбивым и не ценил роскошь. Похоже, он содержал простой дом с единственным слугой. По ее словам, его интеллектуальный марафон означал, что он постоянно писал не менее пятисот строк в день. Он отклонял приглашения, даже от королей, потому что это отвлекало его от работы. Он редко выходил из дома, разве что для того, чтобы прочитать лекцию.
По слухам, он сторонился светских приемов и часто молчал на тех, которые посещал. Его слуга сообщал, что на вечеринках с выпивкой у него подкашиваются только ноги, что, предположительно, означает, что это единственный признак того, что он получает удовольствие. Однажды его критиковали за то, что он не присоединился к толпе, посещавшей лекции Аристо, на что он просто ответил, что "если бы меня волновала толпа, я бы не изучал философию".
Дело не в том, что Хрисипп отказался от всех удовольствий и денег, а в том, что он с подозрением относился к желаниям и жажде чего-либо. Мудрый человек, по его словам, может использовать все, что попадается ему на пути, но ни в чем не испытывает нужды. "С другой стороны, - говорил он, - глупцу ничего не нужно, ибо он не понимает, как использовать что-либо, но ему нужно все".
Нет лучшего определения стоика: иметь, но не хотеть, наслаждаться, не нуждаясь.
Из этой веры Хрисипп черпал свободу и независимость. Он никогда не продавал свои работы и не брал денег за советы, желая не удешевить философию. Он не занимал и не давал денег в долг. Диоген отмечает, что ни одна из книг Хрисиппа не была посвящена царю. Некоторые современники считали это высокомерием, но на самом деле это было свидетельством его самодостаточности. В отличие от Зенона и Клеанфа, которые брали деньги у царей, Хрисипп не был заинтересован в покровительстве. Если ты принимаешь деньги от царя, говорил он, значит, ты должен его унижать.
Он не взял денег... а значит, никто не мог указывать ему, что делать.
Независимость мышления Хрисиппа, его любовь к высоким принципам и интеллектуальное рвение были несомненными достоинствами, но, как и все остальное, их можно довести до крайности. Чем умнее мы становимся, тем легче влюбиться в собственный голос и собственные мысли. Цена этого - не только гордыня, но и качество нашего послания. Эпиктет, чьи ученики три века спустя с трудом разбирались в трудах Хрисиппа, сказал: "Когда кто-то хвастается своей способностью понимать и толковать труды Хрисиппа, скажите себе, что если бы Хрисипп не писал так непонятно, ему нечем было бы хвастаться".
Поскольку большая часть легендарных трудов Хрисиппа утеряна для нас, за исключением около пятисот небольших отрывков, собранных у других авторов, трудно сказать, насколько плохим писателем он был на самом деле. Но о чем говорит тот факт, что, несмотря на все эти предполагаемые недостатки, его прозрения сохранились и получили широкое распространение даже после его смерти.
Будучи преданным своему делу, Хрисипп был также любящим семьянином. Он послал за сыновьями своей сестры, Аристокреоном и Филократом, взял их в свой дом и следил за их образованием. Он был особенно близок к Аристокреону, которому посвятил не менее трех десятков своих книг. В ответ Аристокреон не только воздвиг статую и надпись над местом его погребения, но и написал книгу в память о нем.
Однако даже в роли отца Хрисиппа проявлялся его соревновательный характер. Однажды мать спросила его, кому она должна доверить образование своего сына. Он ответил, что лучшего учителя, чем он сам, очевидно, не найти... потому что если бы он был, то сам бы учился у него.
Несмотря на все его споры с Аристоном (который считал, что значение имеет только этика), они были в большем согласии, чем думали. Плутарх говорит нам, что все, что писал Хрисипп, было "не для чего иного, как для различения хороших и плохих вещей". Добродетельная жизнь была для них обоих идеалом и идеалом всего.
Как уже говорилось, будучи бегуном, Хрисипп разработал философию хорошего спортивного поведения. Он знал, что даже когда спортсмены соревнуются друг с другом и отчаянно хотят одержать победу над остальными, между всеми участниками - от лучших до худших - сохраняется братство. Тад Бреннан, ученый-классик, называет эту модель поведения Хрисиппа "моделью поведения без пинков", которая коренится в нашем родстве друг с другом. Это был не единственный его вклад в этом направлении. Еще одним прорывом Хрисиппа в области этики стала разработка стоической идеи симпатии, основанной на убеждении Зенона в том, что все мы принадлежим к одному общему сообществу, которое побуждает нас размышлять о взаимосвязи всех людей и нашем общем гражданстве в космосе.