Сломав ногу при падении, Кратес несколько месяцев восстанавливался и читал философские лекции для небольших аудиторий римлян. Так случилось, что отец Панаэция находился в Риме со своей дипломатической миссией в то же время, когда Кратес выздоравливал. Посещал ли он его лекции? Привез ли он домой копии лекций, которые распространялись по Риму в виде стихов и комментариев? Или же он взял с собой в поездку сына и отправил его на прием непосредственно к Кратесу?
Вскоре молодой Панаэций стал учеником Кратеса в Пергаме . Будущий дипломат и коннетабль познакомился с философией благодаря удачной дипломатической связи.
Мы мало что знаем об обучении Панаэтия у этого раннего стоика, но очевидно, что оно было призвано подготовить его к тому, чтобы пойти по стопам отца и стать на путь, который Диоген и Антипатр наметили для будущих стоиков: служение общественному благу. В 155 году до н. э. Панаэтий был назначен на должность жреца Посейдона Гиппия в Линдосе. Это была первая из многих общественных должностей, которые ему предстояло исполнять в течение своей активной жизни.
Чему бы он ни научился на этой работе, Панаэтию стало ясно, что ему необходимо более формальное образование. В конце концов он отправился в Афины, чтобы учиться у Диогена, ставшего всемирно известным после своей дипломатической миссии в Рим, и у протеже Диогена, Антипатра. Панаэций как будто вернулся, чтобы получить степень доктора философии - этот второй этап обучения в Афинах длился около пяти лет, - а затем снова вернулся в реальный мир, где стал применять полученные знания на самых высоких уровнях влияния и власти в Риме.
Учиться. Применять. Учиться. Применять. Учиться. Применять. Это путь стоиков.
Во время пребывания в Афинах у Диогена Панаэций встретил сокурсника Диогена по имени Гай Лаэлий, у которого он продолжал учиться. Через Лаэлия, а затем в составе военно-морского контингента Панаэций познакомился и служил со Сципионом Аэмилианом, одним из великих полководцев Рима, приемным сыном одной из самых могущественных семей и поклонником греческой мысли и литературы.
Вернувшись в Рим, эти трое мужчин создали своего рода философский клуб, известный сегодня историкам как Сципионовский кружок, который собирался в огромных домах Сципиона, чтобы обсудить и подискутировать о стоической философии, которой они все занимались. Сципион оплачивал счета, Панаэций обеспечивал интеллектуальную пищу. Многие другие присоединялись к ним в этих дискуссиях и формировались под их влиянием. Подобно тому, как эмигрантская среда во Франции после Первой мировой войны взрастила карьеры Хемингуэя, Стайн и Фицджеральда, или как компания PayPal дала миру Питера Тиля, Рида Хоффмана и Элона Маска, Сципионовский кружок стал своего рода рассадником влиятельных стоиков и целого поколения лидеров. Публий Рутилий Руф, который бросил вызов коррупционной культуре Рима и с которым вы познакомитесь в следующей главе, часто присутствовал на собрании. Присутствовал и историк Полибий.
Это была такая форма влияния и доступа, которую не могли себе представить ни отец Панаэция, ни его учителя, Кратес и Диоген. Со временем и с ростом Рима Сципион стал самым могущественным человеком в греческом мире. Греческие цари теперь подчинялись ему и Риму как вассалы, а Панаэтий служил своего рода переводчиком, советником и доверенным лицом.
Сегодня некоторые историки спорят о том, как часто собирался Сципионский кружок и насколько непосредственным было его влияние. Но в древнем мире мало кто сомневался в его значимости. Веллеус Патеркул в своей "Истории Рима" пишет, что Сципион "постоянно держал при себе, дома и в поле, двух людей выдающегося гения, Полибия и Панаэтия". Он описывает Сципиона как человека, глубоко преданного искусству войны и мира, говоря, что он постоянно "занимался оружием или учебой, он либо тренировал свое тело, подвергая его опасностям, либо свой ум, обучаясь".
Цицерон, который был очарован рассказами о Панаэтии, осыпал свои диалоги сценами и анекдотами с этих встреч. Более поздние авторы, такие как Плутарх, не только не сомневались в Круге, но и рассказывали о том, какое тихое политическое влияние удавалось оказывать Панаэтию. В книге "Моралия: Precepts of Statecraft" Плутарх пишет, что "прекрасно, когда мы получаем выгоду от дружбы великих людей, обратить ее на благо нашей общины, как Полибий и Панаэций, благодаря благосклонности Сципиона к ним, принесли большую пользу своим родным государствам".