Остальные годы он посвятил писательской и философской деятельности и, конечно, преподаванию. Очевидно, что его путешествия и реальный опыт участия в политике на самом высоком уровне повлияли на все эти три области. Посидоний, как и его учитель Панаэций до него, придерживался аристократических взглядов - сегодня мы бы назвали его одним из представителей "элиты". Но в отличие от сегодняшней элиты, которая часто находится вне контакта и окружена пузырем своих единомышленников, Посидоний сформировал свои подозрения в отношении толпы и популизма на собственном опыте.
Он видел мир, видел войну, что сформировало философию, основанную на естественных науках, истории и человеческой психологии, которую искали самые важные люди его времени. Именно это, несомненно, привлекло Помпея, великого полководца, только-только пришедшего к власти, на Родос, чтобы посетить лекции Посидония.
В 66 году до н. э., перед началом кампании против киликийских пиратов, Помпей посетил Посидония и на личной аудиенции спросил, нет ли у него для него совета. Посидоний, цитируя Гомера, посоветовал ему "быть лучшим и всегда превосходить других". Это был тонкий моральный совет, смысл которого Помпей, который Посидоний позже назовет "безумной любовью к ложной славе", в конечном итоге упустил.
Для стоиков "лучший" не означал победы в сражениях. Превосходство не означало накопление наибольшего количества почестей. Оно означало, как и сегодня, добродетель. Оно означало превосходство не в достижении внешних целей - хотя и это всегда хорошо, если судьба позволяет, - а превосходство в тех областях, которые вы контролировали: Ваши мысли. Ваши действия. Ваш выбор.
Несмотря на это, жаждущий славы полководец оставался почтительным учеником. В расцвете сил, после великих побед на Востоке во время Третьей Митридатской войны, Помпей нанес ответный визит Посидонию в 62 году до н. э. и с опущенными штандартами своей армии склонился перед дверью философа. Возможно, Помпей по-своему понял, что Посидоний имел в виду под "лучшим", даже если не смог этого пережить.
Несмотря на то, что во время этого визита Посидоний был поражен тяжелым артритом и подагрой, он прочитал Помпею с постели приватную лекцию о том, почему только благородное является добром, в которой, сквозь крики боли, должен был подчеркнуть, что он все равно не признает боль злом.
Эта победа над болью - над собой - и есть то самое "лучшее", о котором говорил Посидоний. Что еще более впечатляет, он действительно жил так.
В своих трудах Посидоний утверждал, что разум стремится к мудрости и истинному добру, в то время как низшие части души ищут власти и славы победы (как Помпей), а также телесных удовольствий. Хорошие привычки и образ жизни, установленные разумом, являются защитой от этих иррациональных частей души. Идея о том, что часть нас рациональна, а часть - нет, была довольно радикальным отступлением для стоиков, которые долгое время считали рациональным все "я".
Но эта внутренняя битва, которую Мартин Лютер Кинг-младший позже назовет гражданской войной между "Севером" и "Югом" нашей души, знакома любому человеку, обладающему хоть каплей самосознания. В нас есть противоборствующие стороны, и в жизни важно, на чью сторону мы перейдем. Нужно строить свою жизнь, говорил Посидоний, "так, чтобы жить, созерцая истину и порядок вселенной и продвигая ее как можно , ни в чем не руководствуясь иррациональной частью души". Этого не смогли достичь ни Марий, ни Сулла, ни Афинион, ни, к сожалению, даже Помпей, несмотря на всю свою хитрость и военную мощь.
Потому что это очень, очень трудно сделать - будь вы гений или завоеватель. Но если вы сможете это сделать, считали стоики, вы произведете на свет нечто гораздо более впечатляющее, чем блестящие сочинения или великолепные победы.
Ранние стоики пытались разделить философию на три части, используя аналогию с фермой или фруктовым садом, где есть поле (физика), плоды (этика) и ограда (логика). Секст Эмпирик рассказывает, что Посидоний отличался от него: "Поскольку части философии неотделимы друг от друга, но растения отличаются от плодов, а стены - от растений, он утверждал, что философия должна быть скорее живым существом, где физика - это кровь и плоть, логика - кости и сухожилия, а этика - душа". Это идеальная метафора и для стоиков, потому что философия должна быть прожита как человеческое существо.