В то же время присущий ему консерватизм означал, что он сопротивлялся необходимым переменам. Не будет крайностью сказать, что сопротивление Катона в одиночку подпитывало в других чувство необходимости таких же односторонних шагов. Когда Цезарь стал консулом, он посадил Катона в тюрьму, чтобы не слышать его марафонских бредней и чтобы можно было возобновить государственные дела.
Если контраст между Катоном и Цицероном был между типами личности, между приверженностью и компромиссом, то контраст между Катоном и Цезарем был более идеологическим - между республиканством и цезаризмом. Это была битва воль и битва философий.
Оба они, каждый со своими излишествами, были невероятными людьми. Историк Саллюст, сам сторонник Цезаря, выделял обоих:
Но на моей памяти были два человека, обладавшие огромными достоинствами, хотя и противоположными характерами, - Марк Катон и Гай Цезарь. . . . По происхождению, возрасту и красноречию они были почти равны; на одном уровне находились их душевное величие, а также известность, но каждый в своем роде. Цезарь считался великим благодаря своим благодеяниям и щедрости, Катон - благодаря честности своей жизни. Первый прославился своей мягкостью и состраданием, второму суровость придала престиж. Цезарь прославился тем, что дарил, облегчал трудности, прощал; Катон - тем, что не делал щедрых подарков. В первом было убежище для несчастных, в другом - гибель для злых. У первого превозносили покладистый характер, у второго - стойкость. Наконец, Цезарь решил много работать, быть начеку; он посвятил себя делам друзей, пренебрегая своими собственными; он не отказывался ни от чего, что было достойно дарования; он жаждал главного командования, армии, новой войны, в которой могли бы проявиться его заслуги. Катон, напротив, культивировал самообладание, благоразумие, но прежде всего суровость. Он соперничал не в богатстве с богатыми, не в интригах с интриганами, а с энергичными по заслугам, с самодостаточными по умеренности, с непорочными по честности. Он предпочитал быть, а не казаться добродетельным, поэтому чем меньше он стремился к славе, тем больше она его настигала.
Цезарь стремился к власти, контролю и переменам. Катон хотел, чтобы все вернулось к тому, что было в золотой век Рима, до упадка, до сильных мира сего и коррупции. Если он не мог этого сделать, то, по крайней мере, хотел, чтобы все оставалось так, как есть сейчас, - он делал все возможное, чтобы не допустить ухудшения ситуации. И вот неудержимая сила встретилась с недвижимым предметом, и в течение нескольких лет произошел взрыв.
Иногда, особенно на расстоянии, история может показаться манихейской борьбой добра и зла. На самом деле в ней всегда есть серый цвет, и хорошие люди, даже Катоны, не всегда безупречны. Непреклонность Катона не всегда служила общественному благу. Например, после того как Помпей вернулся в Рим после своих внешних завоеваний, он прощупывал возможные союзы с Катоном, человеком, которого он уважал, но с которым часто конфликтовал. Говорят, что Помпей предложил заключить брачный союз либо с племянницей, либо с дочерью Катона. Женщины, как нам рассказывают, были в восторге от перспективы связать две семьи. Катон отклонил это предложение, причем сделал это грубо. "Иди и скажи Помпею", - приказал он посреднику, - "Катон не должен быть захвачен через женские апартаменты".
Браво.
Но, отказавшись от союза, Катон подтолкнул могущественного Помпея к союзу с Цезарем, который незамедлительно выдал свою дочь Юлию замуж за Помпея. Объединенные и неудержимые, эти два человека вскоре отменят многовековые конституционные прецеденты. "Возможно, ничего этого не произошло бы, - напоминает нам Плутарх, - если бы Катон не испугался незначительных проступков Помпея и не позволил ему совершить величайший из них, добавив свою власть к власти другого".
Но Катон, по крайней мере, был последователен в своем упрямстве. Пока Цезарь правил Римом в триумвирате с Помпеем и Крассом, Катон противостоял им на каждом шагу. В 55 году до н. э., когда они боролись за пост соконсула, он был вечной занозой в их боку, отстаивая исконные традиции сената против новых опасных сил, которые развязал Цезарь. Он обвинял Цезаря в военных преступлениях в Галлии. Он очистил выборы от коррупции и создал суды по делам о коррупции. Он настаивал на своей политике борьбы со взяточничеством на выборах, что побуждало мошенников подталкивать голоса против него. Как замечательно описал Сенека:
В эпоху, когда старое легковерие было давно отброшено, а знания со временем достигли своего наивысшего развития, Катон вступил в конфликт с честолюбием, чудовищем многих форм, с безграничной жадностью к власти, которую не мог удовлетворить раздел всего мира между тремя людьми. Он в одиночку противостоял порокам вырождающегося государства, которое под своей тяжестью опускалось к гибели, и остановил падение республики настолько, насколько это могла сделать рука одного человека, чтобы остановить его.