И не секреты моего мужа?
Какой бы странной и почти невероятной ни казалась нам сегодня эта история, римская история изобилует примерами заговоров, раскрытых под пытками и на допросах. Нет ничего удивительного в том, что Порция могла захотеть проверить, сколько страданий она сможет вынести. Брут был настолько тронут увиденным, что немедленно сообщил жене о заговоре с целью убийства Цезаря и молился, чтобы ему удалось доказать, что он достоин ее мужества.
Разумеется, Плутарх не ограничился демонстрацией этого впечатляющего подвига женской силы, не подкрепив его впоследствии "доказательствами" хрупкости женского ума. Нам рассказывают, что в мартовские иды Порция чуть не лишилась рассудка, ожидая вестей о событиях. Успел ли ее муж? Поймали ли его? Хороши ли новости? Нужно ли ей бежать?
"Порция, - пишет Плутарх, - будучи подавлена предстоящим и не в силах вынести тяжести своей тревоги, с трудом держалась дома, и при каждом шуме или крике, как женщины в вакхическом безумии, она бросалась вперед и спрашивала каждого гонца, пришедшего с форума, как поживает Брут, и постоянно посылала других". Он пишет, что в конце концов она потеряла сознание, и до Брута дошли слухи, что она умерла, но Брут с огромной силой сопротивлялся, спеша домой, и совершил жестокий поступок, к которому они оба были так привержены.
Шекспир, опираясь на Плутарха и многовековой сексизм, кажется, считает Порцию умственно сильной, но физически слабой:
У меня мужской ум, но женская сила.
Как трудно женщинам держать совет!
Кажется маловероятным, что та же женщина, которая смогла скрыть кровоточащую рану на ноге, которая стоически перенесла столько потерь и неопределенности в своей жизни, была бы не в состоянии контролировать свое волнение в течение нескольких часов. В конце концов, Брут больше доверял способности своей жены хранить тайну, чем он и его заговорщики Цицерону, которого они держали в неведении из-за его вспыльчивого характера. Но именно в это хотели бы заставить нас поверить те, кто писал нашу историю.
В любом случае, урок остается в силе: Решиться на смелый поступок - дело мужественное, но и исполнение тоже имеет значение. Порше и ее мужу нужно добавить в уравнение терпение и мудрость, ведь ничто так не бьет по нервам, как моменты, как сказал бы Шекспир, между решением и действием.
Сенаторы во главе с Брутом обрушились на Цезаря с жестокостью, которая удивила и их жертву, и их самих. Удары Брута пришлись Цезарю в бедро и в пах, другой сенатор ударил его в лицо, еще один - в ребра. Несколько сенаторов в ярости ранили себя, а сам Брут получил удар по руке. Где было это насилие, когда оно было нужно Катону? Когда Цезаря можно было остановить еще до того, как он начал?
А потом, как припадок, страсти улеглись, и дело было сделано. Брут быстро успокоил своих заговорщиков. Больше никого нельзя было убивать, даже самого видного сторонника Цезаря Марка Антония. Это кажется благородным, но оказалось роковой ошибкой.
Во время заговора Катилины жена Цицерона убеждала его казнить своих врагов, чтобы уничтожить раковую опухоль, пока она не распространилась. Нам рассказывают, что Брут, ненавидящий насилие, не хотел больше проливать кровь. Порция могла бы напомнить ему, что дела не могут быть сделаны наполовину, что иногда милосердие к незаслуженному человеку оборачивается жестокой несправедливостью по отношению ко всем остальным. А может быть, она так и сделала, а он отказался слушать.
Эта сдержанность станет гибелью для них и их дела.
Когда Цезарь лежал мертвый, в Риме возобновилась гражданская война под предводительством Антония. Для Порции, должно быть, было очень тяжело переживать это снова, особенно после того, как предыдущая война украла у нее и мужа, и отца, и бесчисленных друзей. Расставаясь с Брутом, которому пришлось бежать, чтобы начать борьбу всей своей жизни, друг процитировал знаменитое прощание Гектора с женой во время Троянской войны. Брут в свою очередь привел цитату из "Одиссеи", которая свидетельствует не только о его любви к жене, но и о его твердой уверенности в том, что она равна ему в философской решимости и мужестве. "Но я, конечно, не намерен обращаться к Порции словами Гектора, - сказал он. "Возьми в руки ткацкий станок и прялку и отдай приказания служанкам твоим", ибо, хотя тело ее недостаточно крепко, чтобы выполнять такие героические задачи, как у мужчин, духом она доблестно защищает свою страну, как и мы".
Ни одна из их героических попыток не смогла остановить ход истории. Возможно, если бы ее отец выжил, его превосходный полководец мог бы сыграть решающую роль. Или если бы Цицерон не стал снова колебаться или танцевать с Октавианом, его помощь могла бы спасти Республику для еще одного поколения Катонов. Но этому не суждено было случиться.