Смог бы он сделать это без уроков своих учителей и их философии? Смог бы каждый? Стоики считали, что мы нуждаемся в руководстве и должны любить процесс совершенствования, иначе мы скатимся до уровня всех остальных. Близкий сердцу Ария Октавиан был воплощением филопонии и, казалось, искренне любил трудиться ради всеобщего блага.
Немногие мужчины и женщины, которым выпала королевская жизнь - или власть и успех, - могут так о себе сказать. Потому что немногие, как тогда, так и сейчас, приложили к этому усилия.
"Никто из никчемных не трудолюбив", - писал Арий. "Ибо трудолюбие - это способность без колебаний достигать того, что подобает, благодаря труду, а никто из никчемных не бывает без колебаний в отношении труда". Август много работал - никто не мог обвинить его в том, что он использует трон для отдыха. Также нет никаких свидетельств того, что его учителя, как позже обвинят Сенеку, были развращены близостью и доступом к власти.
Были бы mos maiorum и libertas Республики Катона предпочтительнее этой новой эпохи Августа? Почти наверняка. Императорская власть не приносит пользы никому, и в первую очередь тому, кто ею обладает. Но к 27 году до н. э., когда Октавиан стал Августом, возврат к старым порядкам был уже не под силу ни Арию, ни Афинодору. Все, что они могли сделать, - это извлечь максимальную пользу из того, с чем столкнулись, и вылепить из своего подопечного лучшего человека, на которого они были способны.
Как писал Арий, а до него Панаэций, у каждого из нас есть свои собственные заложенные дары (aphormai), ресурсы, которые могут привести нас к добродетели. Наши личности по-разному подходят к разным путям этического развития. У всех нас разные стартовые позиции, но эти врожденные инструменты в сочетании с упорными усилиями приведут нас туда, куда мы хотим попасть.
Мы должны сосредоточиться на выполнении поставленной задачи и не тратить ни минуты на то, что нам не по плечу. Мы должны быть мужественными. Мы должны быть справедливыми. Мы должны контролировать свои эмоции. И, прежде всего, мы должны быть мудрыми.
Это то, чем пытались жить и чему пытались учить Арий и Афинодор. Это сделало их доверенными советниками на самом высоком уровне и помогло сформировать то, что стало Pax Romana. Их руководство - близость стоицизма к трону - не только сформировало Августа, а затем Сенеку, но и вдохновило самого короля-философа Марка Аврелия.
В конце концов, при всей своей силе и влиянии, они также преподадут Маркусу и нам урок смирения и смертности. Как писал Маркус, подводя итоги той древней эпохи:
Двор Августа: жена, дочь, внуки, пасынки, сестра, Агриппа, родственники, слуги, друзья, Арий, Меценат, врачи, жрецы... весь двор, мертвые... кто-то должен быть последним. Здесь же - смерть всего дома.
Афинодор умер. Умер Арий. Умер Август... и колеса времени продолжали вращаться.
АГРИППИНЫ РАЗНЫЕ
(
Agri
-
PEE
-
nus
)
Происхождение: Неизвестно
B. Неизвестный
D. После 67 года н.э.
Мы мало что знаем о Паконии Агриппине, кроме того, что его отец был казнен императором Тиберием, преемником Августа, по сфабрикованному обвинению в государственной измене. Мы не знаем, что писал Агриппин, где он родился, и даже когда он родился и когда умер.
Мы знаем, что он жил в эпоху преемников Тиберия, двух коррумпированных и жестоких императоров, Клавдия и Нерона, но где он учился или как поступил на государственную службу, остается для нас загадкой.
Однако при всей неизвестности Агриппина, он выделяется из исторической летописи как некая разбойничья и самобытная фигура, которая выделялась даже среди самых храбрых и известных стоиков своего времени.
Это не было случайностью. Ведь в Римской империи, которая ко временам Клавдия и Нерона полностью отдалась алчности и коррупции, любой, кто действительно жил по стоическим принципам, как Агриппинус, должен был выделяться.
Согласно Агриппину, все мы - нити в одежде, а это значит, что большинство людей неотличимы друг от друга, одна нить среди бесчисленного множества других. Большинство людей были счастливы соответствовать, быть анонимными, справляясь со своей крошечной, неисполнимой ролью в ткани. Кто может их винить? При тиране лучшая стратегия - не высовываться, слиться с толпой, чтобы не привлекать внимания капризного и жестокого правителя, в руках которого власть над жизнью и смертью.
Но для Агриппина, даже потерявшего отца при таких обстоятельствах, подобный компромисс был немыслим. "Я хочу быть красным, - сказал он, - той маленькой и блестящей частью, которая заставляет остальных казаться прекрасными и красивыми... . . "Быть как большинство людей? А если я это сделаю, как я смогу быть красным?"