Зено учился быть творческим наставником, предлагая свои товары, так сказать, наравне со многими другими торговцами. Во время ужина с человеком, который был известен тем, что ел так много и так быстро, что гостям почти ничего не оставалось, Зенон схватил целый поднос рыбы и сделал вид, будто собирается съесть все сам. Поймав удивленный взгляд хозяина, он сказал: "Что же, думаешь ты, должны страдать те, кто живет с тобой, если ты не можешь вынести моего обжорства ни одного дня?"
Когда один молодой ученик привлек слишком много поклонников, Зенон приказал ему обрить голову, чтобы отвадить их. Когда другой богатый и красивый ученик из Родоса попросил у Зенона наставлений - несомненно, напомнив ему самого себя в том же возрасте, - он назначил ему место на пыльной скамье, зная, что это испачкает одежду мальчика. Позже он отправил его побираться с городскими нищими, подобно тому как Кратес отправил его по городу разносить суп. Но в отличие от Зенона, который терпел унижения и учился на них, этот ученик просто ушел. Зенон считал, что тщеславие - главное препятствие для обучения, и в данном случае он оказался прав.
Со временем Зенон переехал в место, ставшее известным как Стоа Пойкиле, буквально "расписное крыльцо". Возведенная в пятом веке до нашей эры (ее руины все еще видны спустя двадцать пятьсот лет), расписная паперть была местом, где Зенон и его ученики собирались для дискуссий. Хотя его последователей недолго называли зенонианцами, смирение Зенона и универсальность его учения в конечном итоге стали заслугой того, что основанная им философская школа не стала носить его имя. Сегодня мы знаем ее как стоицизм - дань уважения ее уникальному происхождению.
Не правда ли, древние стоики выбрали крыльцо в качестве своего тезки и дома? Это была не колокольня, не сцена, не лекционный зал без окон. Это была привлекательная, доступная структура, место для созерцания, размышления и, что самое главное, дружбы и дискуссий.
Говорят, что Зенон не терпел бездельников и больших эгоистов на своем крыльце. Он хотел, чтобы его ученики были внимательными и осознанными. А те, кто приходил к нему с завышенным чувством собственного достоинства, либо быстро теряли его, либо уходили. Но для тех, кто был готов и желал, крыльцо было местом, где можно было учиться и быть обученным.
К сожалению, до нас не дошло ни одного его произведения, даже самая важная работа - "Республика", которая мастерски опровергала аргументы одноименной книги Платона. Все, что мы знаем о нем, дошло до нас в кратких изложениях людей, которые его читали. Из них мы узнаем, что ранние стоики были необычайно утопичны. Многое из этого было отброшено поздними, более прагматичными стоиками, но все же ранние мысли Зенона задали тон, который звучит и сегодня, а именно: мы "должны считать всех людей одной общиной и одним государством, и у нас должна быть общая жизнь и общий для всех порядок, подобно стаду, которое кормится вместе и разделяет пастьбу на общем поле".
Зенон также написал известные эссе о воспитании, о человеческой природе, о долге, об эмоциях, о законе, о логосе и даже одно с заманчивым названием "Гомеровские проблемы". О чем же может быть "Весь мир"? Как замечательно было бы прочитать "Воспоминания о ящиках" Зенона? Увы, все, что мы имеем об этих сочинениях, - это случайные фрагменты или цитаты.
Даже этих обрывков достаточно, чтобы научить многому. "Цель жизни - жить в гармонии с природой, - пишет он в книге "О человеческой природе", - а это значит жить в соответствии с добродетелью, потому что природа ведет нас к добродетели". Зенону также приписывают авторство выражения о том, что человеку не зря даны два уха и только один рот. Он якобы говорил, что нет ничего более неподобающего для человека, чем напускать на себя важность, и что еще менее терпимо это для молодых. "Лучше споткнуться ногами", - сказал он однажды, - "чем языком".
Он также был первым, кто сформулировал четыре добродетели стоицизма: мужество, воздержание, справедливость и мудрость. Он считал, что эти качества "неразделимы, но в то же время различны и отличаются друг от друга". Мы не знаем, где и когда Зенон впервые изложил эту "большую четверку" в письменном виде, но мы чувствуем ее влияние, поскольку она присутствует в работах и решениях почти всех стоиков, пришедших после него.