Казалось бы, абсурдно говорить, что Сенека готовился к этому моменту, но в каком-то смысле так оно и было. Все его писания и философствования, по выражению Цицерона, вели к смерти, и вот она наступила. Он воспользовался возможностью применить на практике то, что так долго проповедовал. "Где, - мягко укорял он своих плачущих друзей, а также историческую аудиторию, - ваши философские изречения или возмещение стольких лет обучения против грядущих бед? Кто не знал жестокости Нерона? После убийства матери и брата остается только добавить уничтожение опекуна и воспитателя".
Незадолго до этого он писал Луцилию, что, хотя тиран или завоеватель и может внезапно отправить нас на смерть, на самом деле это не такая уж большая сила. "Поверь мне на слово, - говорил он, - со дня твоего рождения тебя ведут туда". Сенека считал, что если мы хотим "быть спокойными в ожидании последнего часа", то не должны допускать, чтобы факт нашей смертности ускользал от сознания. Мы были приговорены к смерти при рождении. По мнению Сенеки, Нерон лишь сдвигал сроки. Зная это, он мог теперь обнять свою жену Паулину и спокойно призвать ее не горевать о нем слишком сильно и жить дальше без него.
Как и многие другие стоические женщины, она не хотела, чтобы ей указывали, что делать. Вместо этого она решила пойти с ним. Перерезав артерии на руках, пара начала истекать кровью. Стражники Нерона - видимо, по его приказу - бросились спасать Паулину, которая прожила еще несколько лет.
Для Сенеки смерть пришла не так легко, как он надеялся. Его скудный рацион, похоже, замедлил кровоток. Поэтому в следующий раз он с готовностью выпил яд, который хранил именно для этого момента, но не прежде, чем вознес небольшое возлияние богам. Мог ли он в этот момент вспомнить слова Аттала, сказанные им так давно? Что "зло само выпивает большую часть своего яда"? Это оказалось верным для Сенеки, и вскоре окажется верным и для Нерона.
Человек, который так много писал о смерти, с иронией обнаружил, что смерть приходит не так охотно. * Расстраивало ли это его? Или он смотрел на историю, понимая, что судьба продлевает сцену, над которой он долго размышлял? Когда яд не подействовал, Сенеку перенесли в паровую баню, где жар и густой воздух окончательно добили его. Существует целый жанр картин, изображающих смерть Сенеки, включая версии, выполненные Питером Паулем Рубенсом и Жаком-Луи Давидом. Они неизменно показывают Сенеку таким, каким, возможно, он хотел бы, чтобы его видели: уже не толстым и богатым, а худым и полным достоинства. Все остальные в комнате в истерике, но Сенека спокоен - наконец-то идеальный стоик, до которого он не смог дожить при жизни, - и уходит из мира.
Вскоре после этого его тело было тихо и без погребальных обрядов предано земле, согласно его давней просьбе, что, по мнению Тацита, доказывает, что, как хороший стоик, "даже в зените своего богатства и власти он думал о завершении своей жизни", а также о своем вечном наследии.
Но все, что он приобрел в жизни, было потеряно, за исключением книг, которые мы теперь имеем. А через год Неро заберет и брата, ведь преступления возвращаются не только к их учителям, но и к людям и вещам, которые они любят.
КОРНУТУС ОБЫКНОВЕННЫЙ
(
Cor
-
NEW
-
toos
)
Происхождение: Ливия
B. 20 ГОД НАШЕЙ ЭРЫ
D. 68 ГОД НАШЕЙ ЭРЫ
В Риме говорили: "Мы не все можем быть Катосом". Это значит, что лишь немногие обладают его беспредельным, нечеловеческим постоянством и мужеством. Но если взглянуть на это выражение с другой стороны, то можно сказать, что не все мы достигнем великой славы. Современные философы говорят о концепции "морального везения" - о том, что время нашего рождения и ситуации, в которых мы оказываемся, определяют, насколько героическими мы окажемся.
Луций Анней Корнут оказался именно таким стоиком - не Катоном или Агриппином, а обычным человеком в необычные времена, который сделал все, что мог. Корнут родился около 20 года н. э. в Ливии и был финикийцем, как и основатель стоиков Зенон, но его жизненный путь был гораздо ближе ко второму Зенону, чем к первому. В конце концов, он приехал в Рим по протекции семьи Сенеки - отсюда и имя Анней - и, скорее всего, через его брата Мела, так как Корнут обучал своего сына Лукана.
Обладая широким кругозором в самых разных областях, включая орфографию, теологию, грамматику, риторику, лингвистику, логику, физику и этику, Корнут был внушительной фигурой. Его репутация была такова, что император Клавдий прислушался к его совету и ввел в римский алфавит новую букву (дигамму, которая выглядела как f и издавала звук w) в 48 году нашей эры. Мы не можем быть Катосом, все наши достижения эфемерны, но введение новой буквы в алфавит - это очень круто.