Даже семья его жены привнесла свое собственное пьянящее наследие: Его жена, как и Порция, происходила из серьезного стоического рода. В 42 году нашей эры его теща покончила с собой по приказу императора Клавдия. Ее последними словами были "Видишь, это не больно", обращенные к мужу, который был вынужден последовать ее примеру.
При всем том, что творилось вокруг Фразеи - его раннее влияние, друзья-философы, глубокая приверженность общественному благу, - вряд ли он собирался идти на поводу у окружающих, независимо от того, кто был императором. Но Нерон? Все в жизни Тразеи не позволяло ему терпеть такого хозяина. Ничто в нем не могло просто смириться с тем, во что превратился Рим, и он был бы совершенно бесстрашен в этом неприятии статус-кво.
По мере роста сенаторской карьеры Тразея, подобно Рутилию Руфу и Катону, использовал свою власть для рассмотрения дел о вымогательстве. В 57 г. н. э. он энергично поддержал дело, возбужденное киликийскими посланниками, которые прибыли в Рим, чтобы обвинить своего бывшего губернатора Коссутиана Капито в вымогательстве. По словам Тацита, это был "человек, запятнанный большим количеством злодеяний", и, по сути, тот, кто открыто принимал свою коррупцию. На суде он не стал защищаться, был осужден и лишен сенаторского звания.
В нормальной политической обстановке это стало бы концом карьеры Капито, но Рим при Нероне не был нормальным. Всего через несколько лет звание Капито было восстановлено, и как-то увидел, что он ведет гражданские дела против других людей, в том числе против поэта, критиковавшего Нерона. Сенат приговорил поэта к смерти, но его остановило вмешательство Тразеи, который, как и Сенека в своем знаменитом труде "О милосердии", выступал за милосердие и сдержанность. Нерон согласился, но есть ощущение, что он не мог быть счастлив, оставив безнаказанной даже мелкую критику.
И все же, как ни досаждал Нерону Фрасея, Нерон не мог не уважать упорство своего противника. Когда кто-то однажды покритиковал Фрасею за несправедливое для Нерона решение по делу - видимо, ожидая благодарности от своего царя, - его упрекнули в подхалимстве. "Хотел бы я, - сказал Нерон, - чтобы Фрасея был мне таким же прекрасным другом, как и судьей".
Было неизбежно, что Катон и Цезарь, обладающие огромным притяжением, в конце концов столкнутся. Так случилось и с Тразеей и Нероном: один - сенатор, другой - Цезарь; один - сдержанный и принципиальный, другой - безвольный и поглощенный эго. Один требовал уступчивости, другой отказывался даже рассматривать такую возможность.
В 59 году нашей эры, когда Нерон убил свою мать, Тразея был потрясен. В то время как Сенека, казалось, готов был не замечать этого, коллеги Фразея по сенату поступили еще лучше: они не только приняли нелепое объяснение Нерона, отправленное в письме в сенат, что ему нужно было убить ее, потому что она была предательницей, которая планировала убить его, но и фактически решили наградить его почестями за совершение детоубийства. Тразея был настолько возмущен, что вышел и отказался голосовать.
В наше время сенаторы иногда воздерживаются от голосования в качестве политического прикрытия - если они не проголосуют, то не будут фигурировать в протоколе. Воздержание Тразеи было чем-то иным. Это была не трусость, а мужество. Он отказывался оправдывать наглую коррупцию и зло. Катон боролся с Цезарем и Помпеем с помощью филистеров, но это было тогда, когда Рим еще номинально был республикой. Все, что мог сделать Тразея сейчас, - это попытаться оказать моральное влияние, сказать людям: "Это ненормально". Так он и сделал, отказавшись от согласия, отказавшись от "резиновой печати", чего бы это ни стоило.
Он также не боялся, что кто-то может обидеться на это... или на любую другую его позицию.
Он отказался голосовать за божественные почести, которые Нерон пытался воздать своей новой жене Поппее - некоторые современники утверждали, что он убил свою мать за то, что она не одобряла их. На суде над Клавдием Тимархом - бароном-разбойником, "которого огромное богатство подтолкнуло к угнетению слабых", по словам Тацита, - Тразея агрессивно призывал к изгнанию. Его речь была "встречена с большим единодушием", как нам сообщают, только для того, чтобы быть отмененной императором, который, казалось, по конституции был неспособен сделать что-либо, что послужило бы общему благу. В течение трех долгих лет он открыто противостоял Нерону, который, в свою очередь, стал еще более открыто противостоять ему. В 63 году нашей эры Нерон отказался принять Фразея в своем доме, когда тот в сопровождении своих коллег-сенаторов пришел во дворец Нерона, чтобы поздравить его с рождением дочери.