— Гад! Опять сломал! Только же вылечили!
Мужское пьяное ругательство. Длинное.
Еще поворот. Вот оно, целительское крыло храма. Еще чуть-чуть и они на месте.
Женские крики. Визг ребенка. Вперемешку с ясным голосом. Словно кто заклинание читал. Но слов за общим ором разобрать было невозможно.
— Да пусть со всех дыр у гада льется! — голосила пожилая лера, лежа на полу рядом со старым креслом, стоящим почти посредине зала.
На кресле, на коленях стояла Рианон. Так что сразу стало понятно кто только что читал заклинание.
— Ууувяк… вяк, ууувяк, — недалеко от входа, спиной к новоприбывшим на корточках стоял мужик поперек себя шире и блевал. На пол.
В следующее мгновение в нос всем ударило зловоние. От мужика несло сливовицей, перегаром и всем остальным что из него сейчас вытекало.
— Рианон, спасибо, конечно, — раздался голос служительницы, поднимавшейся с пола от окна. — Но я просила тебя сегодня больше не магичить.
— Так я и не магичила, наставница. — заверила ее девочка в кресле, вновь принимая сидячую позу.
— Что здесь произошло? — перекрывая единственный выход из лечебницы спросил магистр Ветров.
— Этот гад пришел, всех поубивал, спину мне снова сломал, — охая и причитая доложила бабка. — Мил человек, помоги бабушке подняться, да на лежанку перебраться.
— Ууувяк… вяк, ууувяк. Ик!
Магистр, взглянув на поднявшуюся служительницу, с только что подбитым глазом и следами громадной пятерни на руке обошел блюющего мужика и поспешил помочь старушке.
— Ой! Больно, больно! Не могу, милок. Совсем мне спину гад сломал!
Магистр привычно обезболил бабушку и помог ей добраться до лежанки.
— Вот так, спасибо, добрый человек, и хвала Луноликой, — продолжала причитать старушка.
Лежанка натужно заскрипела. Из-под нее раздался испуганный писк. Магистр заглянул туда и увидел совсем маленькую девочку, испуганно жавшуюся к стенке
— Это кто? — оглянулся он на служительницу. — И где ее мать?
Сбоку залы, в большую двухстворчатую дверь требовательно постучали, с той стороны.
— Я сама разберусь с девочкой, — сказала пострадавшая служительница. — А вы лучше эту баррикаду разберите и выпустите оттуда пострадавших.
Дверь была заблокирована поставленной наискосок лавкой и, для надежности, привалена огромным столом.
— Ууувяк… вяк, ууувяк. Ик! — старательно извергал из себя содержимое мужик на корточках.
За дверью оказались настоятельница Храма, ее неизменная наперсница, мать ребенка и храмовая кладовщица. Все, как одна, женщины были с подбитым левым глазом.
— От же гад! Лягушка зеленая! — тут же выразила к произошедшему свое отношение настоятельница столичного Храма. — Да я до Императора дойду! За подобное непотребство! Что бы в Храме Луноликой обижали ее преданных служительниц!
— Ууувяк… вяк, ууувяк. Ик!
— У него что, один универсальный способ — бить всех в глаз? — осматривая потерпевших констатировал княжич.
— Ууувяк… вяк, ууувяк. Ик!
— Чем вы это его так? — удивленно пролепетала кладовщица. — Я и не знала, что есть такое рвотное заклинание.
— Это не заклинание, — передавая девочку в руки матери грустно сказала целительница Наина. — Это проклятие.
— Ой! — испугалась бабка. — Это что, я его так? Так я ж убивать этого гада не хотела. Я это… от боли так сказала.
— Не волнуйтесь, мы все подтвердим, — тут же постаралась успокоить ее настоятельница, сама меж делом взглядом отправив свою наперсницу вызвать стражу и некроманта. — Вы, главное, вспомните как полностью звучало ваше проклятие.
— Ууувяк… вяк, ууувяк. Ик!
— Мое, проклятие, — вмешалась в разговор Рианон. — Лера только слегка дополнила его. А звучало оно так: «Чтоб тебе икалось и рыгалось, гад такой, до пустого желудка, каждый раз, как выпьешь больше чарки.»
— Вот-вот! Точно так она и сказала, — подтвердила бабка. — А я ещё тогда подумала, а че ему только икаться и рыгаться то будет? Пусть уж всю специфическую гамму отравления почувствует. Вот и добавила, что пусть со всех дыр у гада льется!
— Вот спасибо, добрые женщины, — сказала настоятельница, — а мы теперь должны все это нюхать, а потом и еще и убирать?
— Почему именно рыгать то? — удивился княжич.
— Потому что ее как раз перед этим вырвало, — сморщила свой нос Наина.
В целительское крыло бегом вернулась неизменна помощница настоятельницы:
— Сказали, щас будут, — отчиталась она. — И следователь, и стражи, и служитель.