– Ни к чему тебе на эту красавицу заглядываться! Она не будет ухаживать за тобой, как я!
И тут Мимоза, наконец, увидела Горшочек и удивлённо спросила:
– Почему ты такой страшный?
А Тряпочка ответила за него:
– Да он влюбился в тебя, и так сильно, что трещины появились!
– Я могу прикрыть его изьяны, – посочувствовала Мимоза и веточкой с жёлтыми цветами склонилась над Горшочком.
Горшок ещё чаще задышал, упиваясь её ароматом, и, казалось, больше ему ничего не нужно. А Тряпочка не выдержала такого унижения и развязалась. Развалился тогда Горшочек на мелкие части, и Мимоза рассыпалась возле него.
Пожалела Тряпочка, что сгоряча натворила, и воскликнула: «Теперь я потеряла Горшочек навсегда…»
Прохвост
Груша с самого рождения дружила с Листочком. Они были неразлучны, и даже росли на одном черенке. Груша была красива – жёлто-коричневая, и пахла мёдом. Листочек оберегал её – защищал от дождя и палящего солнца. Но никогда не говорил о своей привязанности из-за своей скромности. Как-то в ветреную погоду к ним на черенок заполз зелёный Червячок, на вид тихий-тихий, и попросил:
– Разрешите мне у вас ненадолго остаться – спрятаться от ветра.
– Пожалуйста, гостем будешь! – ответили они дружно.
Расположился Червячок на Груше, а сверху его Листочек прикрыл. Тепло стало Червячку. Ночь прошла, а наутро Червячка уже не оказалось, исчез, даже «спасибо» не сказав. Но на Груше появилась маленькая, едва заметная дырочка. И тогда Листочек догадался, кого они приютили. Он уже слышал об этом нахале и стал стучать по Груше, надеясь прогнать Червячка. Но тот был цепким прохвостом и вылезать не собирался.
С того дня Груша стала терять свой цвет, стала сохнуть и скоро воскликнула:
– У меня больше нет сил держаться, я падаю…
Листочек её не бросил и вместе с ней упал на землю. А Червячок вылез и довольный проговорил:
– Ну и сладкая же эта Груша!
Это были его последние слова. Грач, оказавшийся поблизости и ненавидевший этих негодяев-червяков, прихлопнул его мощным клювом.
Где родился, там и Родина
Каждый год Скворушка со Скворчихой, будучи в далёких тёплых краях, в какой-то момент узнавали, что на Родине зима закончилась и наступило солнечное лето. И тогда они летели на любимую дачу – заниматься починкой родового гнезда и постройкой нового для будущих птенцов. Скворушка это трудом не считал, ему всё давалось легко, и усталость была незнакома. Всё делалось с весёлым пением. Потому и скворчата росли сытые, счастливые, довольные и помощниками были хорошими – всему учились у родителей. Но время безжалостно, и то, чего никогда не ждёшь, всё же нагрянуло.
Как-то Скворушка со Скворчихой после очередной зимовки далеко от Родины узнали, что лето наступило, и решили лететь домой. Да вот беда: крылья их не слушаются… Поднялись Скворушка и Скворчиха чуть-чуть и опять сели на веточку. Скворчата кружатся возле дерева, кричат, зовут с собой родителей, а те взлететь не могут…
Тогда Скворушка сказал:
– Летите, детки, одни. Спойте там нашу любимую песенку и не забудьте принести нам по вишенке с нашей родной дачи.
С тех пор, когда Скворцы садятся на вишнёвое дерево, то громко щебечут – они ищут самые большие вишенки для своих родителей.
Окуренная Трубка
Новая курительная Трубка пахла лаком и деревом. Однажды она оказалась среди своих дымящих сородичей – были они все облезлые и обросшие чёрным нагаром, а при появлении новенькой даже не взглянули на неё. Один только Табак – заводила этого курительного общества, заметив Трубку, приблизился к ней, и она почувствовала незнакомый ей запах.
– Ну, давай знакомиться! – сказал Табак и стал протискиваться внутрь Трубки.
Затем появилась юркая зажигалка и подожгла Табак. Запах его ей совсем не понравился. А тот, сверкая огоньком от удовольствия, продолжал пыхтеть:
– Вот теперь ты окуренная! Поживёшь с нами и к запаху привыкнешь – не первая такая!
А Трубке так хотелось дышать свежим воздухом и пахнуть обыкновенным деревом. Да, видно, от Табака не уйдешь – судьба такая…
Фонарь, освещающий путь
– Мои глаза светятся ночью, как фонари, освещая путь всей моей стае, – гордо сказал Волк-вожак. – Вы со мной в безопасности – как за каменной стеной!