– Вот это то, что надо! – снова порадовался Циркуль и, опять, подумав, добавил: – Только теперь не хватает твёрдости.
И Грифель вновь закружился, сильно надавливая на бумагу и оставляя на ней толстый чёрный круг, – ещё больше, чем прежний.
– Ты, брат Грифель, уж постарайся чертёж сделать! – говорил Циркуль.
– Я-то тут при чём? – недоумевал Грифель. – Я только твоё указание выполняю. – И он от возмущения сломался.
Знающий Футляр
– Странно всё это видеть, – рассуждал Футляр. – Смычок пилит и пилит нежную музыкальную Скрипку, а она от этого поёт и радуется. Видно, терпит и скрывает своё несчастье. Вот если бы Смычок пилил меня, то узнал бы ответное лихо! Жаль, нет у меня музыкального образования – без него я Смычку не интересен. Но ничего – со временем поднатаскаюсь.
Вера
Когда разговор заходил о Петухе, то все Куры говорили:
– Если кто-то вздумает нас обидеть, то Петушок всегда тут как тут: прибежит, смелый, как орёл, перья свои распушит, закричит, забегает вокруг двора – и никому в обиду нас не даст!
– Так это он с испугу так бегает! – возражал Курам Индюк. – Он думает, что за ним пришли, а как видит, что кого-то из вас поволокли на жарево, успокаивается и молчит.
Но Куры не верили ни единому слову.
– Пусть тараторит, он же Индюк! – и продолжали хвалить Петуха, хотя и замечали, что их становится всё меньше и меньше. Но они списывали это на несчастный случай или простое недоразумение.
Дума Табака
Дым от Табака встретился с запахом Одеколона и начал рассуждать:
– Нас с тобой всегда встречает с радостью Голова. Меня рот с дымящей трубкой с жадностью заглатывает, а ты с напарницей-бритвой бороду сбриваешь. Но хотя с тобой Голова встречается только раз в неделю, а со мной несколько раз в день, ты ей, похоже, больше нравишься: на меня она порою ворчит, что, мол, желудок от меня болит, кашель всё время. А на тебя не шумит – только по щекам рукою поглаживает. Вот я и думаю: чтоб Голова меня не бросила, надо ей глотнуть Одеколончика, – вдруг понравится? Привыкнет к нему – и от меня уже не захочет отказаться…
Схожий материал
Выпустили на одном предприятии Туалетную Бумагу и Тетрадь для письма:
– Эх-хе-хе! – вздохнула Туалетная Бумага. – Родились мы в одном месте, а судьба у нас разная. Я буду при унитазе трудиться, а ты с карандашом познакомишься, и станет он писать тебе амурные слова, а ты будешь радоваться жизни!
– Да не тебе об этом горевать! – ответила Тетрадь. – Ты всем нужна, тебя никто не забывает.
«И правда, нечего мне плакаться», – подумала Туалетная Бумага. – «Со мной все общаются, никто без меня не обходится. А вот Тетради ещё неизвестно, какой карандаш попадётся: окажется какой-нибудь грифель жёсткий, до дыр листочки доведёт, а то и всю до последнего листа испортит. И выкинут их обоих в помойку со словами: “Опять нет гармонии в сочинении”! А я-то проживу, пока сама вся не выкручусь».
И тут Туалетная Бумага вдруг поняла: «А ведь разницы между мной и Тетрадью нет. Мы схожи – обе станем отработанным материалом!»
Кровопийцы
Встретились на берегу пруда Пиявка и Комар и затеяли беседу.
– Не везёт нам с мужиками, – сказала Пиявка, – шуганули нас, накричали: мол, нашей кровушки попили и хватит.
– Да не всю же выпили! – поддержал разговор Комар. – Это мы их ещё жалеем. Видно, поизмельчал сильный пол!
– Вот бы сюда Бегемотиков! – мечтательно вздохнула Пиявка. – Они толстокожие, большие, ныть никогда не будут…
Не всё потеряно
Помазок для бритья состарился, стал плохо выполнять свои обязанности, и на его месте появился новый работник.
Старый Помазок хотели было выбросить, но передумали и оставили – положили вместе с кистями, что расписывали масляными красками пейзаж на полотне.
«Меня, наверное, пожалели выбрасывать, пока я не попрощаюсь со всеми сородичами», – подумал Помазок.
Кисти были заняты своей работой и не обращали на него никакого внимания. Скоро картина была закончена. Она стояла на подставке, чтобы все её видели. Написана она была прекрасно, но из-за белой дубовой рамы, в которой находилась картина, в ней не доставало глубины. И Помазок почему-то решил:
– А лучше бы придать ей другой цвет! Окунувшись в золотистую морилку, он нанёс её на всю поверхность рамы, и тогда картина сразу приняла законченный вид и получила недостающую глубину.
Помазок радостно воскликнул:
– У меня появилось второе дыхание! Видно, и в моём возрасте можно найти в себе новый талант и делать что-нибудь полезное!