Заместитель
– Вот, если бы тебя не было, – сказал как-то Воробей Соловью, то все слушали б только меня!
Однажды птицы в очередной раз собрались на опушке леса послушать Соловья, и пока он готовился – придумывал, какой трелью порадовать и удивить всех друзей и сородичей, – птицы стали обсуждать его, забыв про то, что он рядом.
– Соловей чудесно заливается только на пустой желудок. А если вдобавок и солнышко пригреет, он ещё лучше споёт! – сказала Ворона.
– Всё это не так! – возразила Галка. – Наоборот, он поёт хорошо, когда сыт: грудь его распирает от еды. А солнце тут вообще ни при чём.
– Не то и не другое! – возмутился всё слышавший Соловей. – Всё зависит от моего настроения. Сейчас вы его своей болтовнёй испортили и концерта не ждите! Пусть вам Воробей споёт вместо меня, – и улетел.
Все птицы за ним устремились, чтобы успокоить его и извиниться. Остался один Воробей. Сел он на веточку и с удовольствием на всю опушку зачирикал. Может, кто-то из птиц его и услышал, но не прилетел никто.
Проныра
Большой Фонарь висел на столбе и освещал перекрёсток. А маленький Фонарик, считая себя не менее ярким светилом, часто жаловался, что его незаслуженно забыли и не дают себя проявить.
Но однажды Фонарь на столбе погас.
– Да я лучше его смогу освещать всё вокруг! – воскликнул Фонарик и стал тонким лучиком озарять то одну, то другую дорогу. Носился туда-сюда, аж устал.
За это время на перекрёстке скопилось множество народу, машин собралось полным-полно, – и все шумят, никак не разойдутся, не разъедутся. Хорошо, что Фонарь снова загорелся. Во всём быстро разобрался, и дороги освободились.
– Да мне бы ещё минутку, и я бы сам всё наладил, – произнёс Фонарик.
– Этот маленький проныра нигде не пропадёт! – прокомментировал Столб – друг Фонаря.
– Конечно, висел бы я на месте Фонаря – я тоже светил бы как солнце! – парировал Фонарик.
Подсолнух и Лужа
Когда дождь закончился, тёмное облако рассеялось, и яркий свет озарил землю, Подсолнух радостно воскликнул:
– Хорошо, что появилось тёплое солнце! Я его очень люблю. Вот бы всегда так было! – и он зазолотился своими большими лепестками.
А Лужица, появившаяся неподалёку после дождя, с испугом произнесла:
– А я солнца очень боюсь! Оно своими лучами меня высушить может.
– Это поправимо, – ответил Подсолнух. – Я попрошу солнце реже навещать нас.
И действительно: вскоре солнце стало появляться не каждый день, даже сам Подсолнух вянуть стал. Хотел он было попросить Лужицу напоить его, а её уже не оказалось – только сухая корочка земли на её месте. Вздохнул тогда грустно Подсолнух, поник своей, уже без лепестков, шляпой, наполненной чёрными семечками, и прошелестел:
– Видно, хорошо, когда всё в меру – и дождь, и солнце.
Чья заслуга
Карандаш, написав половину рассказа, устал и прилёг отдохнуть да подумать, что писать дальше.
Тут Ластик примчался, стал метаться – стирать что-то с листа.
Лезвие, заметив это, возмутилось:
– Ну ты и тупой, Карандаш! Даже Ластик с трудом разобрался в твоих каракулях. Давай-ка я тебя заточу, может, яснее напишешь?
Вскоре после того, как грифель был заострён, Карандаш закончил рассказ. Стукнув напоследок по листу, в заключение он поставил точку, а грифель сломался. Ластик на этот раз не появился – видно, толково было написано, и Лезвие сказало:
– Ты, Карандаш, тупой, и, если бы не я, не было бы у тебя на бумаге ни одного рассказа!
Баночка с икрой
Баночка с икрой долго себя хранила. Да и не было у неё причин для того, чтобы перед кем-то раскрыться. Через какое-то время срок годности её истёк. И когда Баночка уже потеряла всякую надежду на то, что её кто-нибудь попробует, её вскрыли. На удивление никто от неё не отказался. Она оказалась ещё вполне свежей – сумела сохраниться!
Реклама
Как-то раз Соловей задумался: «Когда я пою, меня, наверное, никто не слышит, а может, и не видит. А Ворона вот большая – если каркает, то её и видят, и слышат всё. Наверное, мне надо имя сменить: буду не маленьким Соловьём, а большим Филином. Тот как заухает, так по всему лесу эхо разносится».
На том и остановился Соловей. Сел на ветку, нахохлился, – чтобы больше казаться.
Тут Воробушек прилетел, рядом сел и попросил:
– Соловушка, спой что-нибудь.
– Я теперь не Соловушка, а Филин, – ответил тот. – Готовлюсь поухать! Но тебе, так и быть, спою в последний раз, – засвистал разными трелями.
Послушал Воробушек и, довольный, улетел. А Соловей опять нахохлился, готовясь запеть, как Филин. Но тут на ветку села какая-то большая птица – дышит тяжело, видно, долго летела.