Исполненный долга, вид Айны говорил, что роды завершены — и по количеству, и по ассортименту. Щенка два: сука и кобель. Все, как мечтали хозяева. Что просили, то получили. Уж она расстаралась! А теперь ей требовалось выговориться. Девочка рассказывала о перенесенных страданиях и об обеспокоенности судьбой детей. Айна гипнотизировала меня своим лаем, внушая, что не может доверить щенков никому, кроме нас, и клянчила: «Давай, оставим деток у нас, ну давай!» Для большей доходчивости она выбрала высокую тональность, и звон ее голоса заставлял думать так, как она желала.
Вскоре появился ветеринар, точно как в любом из американских триллеров. Полиция прибывает в конце фильма и в момент, когда герой уже сам расправился с преступниками.
Неторопливый, спокойный и готовый к любому повороту событий Айболит вежливо задал традиционный вопрос: «Как тут наши дела?» Два «наших дела» спали в чаше, а третье орало в кресле.
Более двух метров ростом, крупный телом, приятной мужественной наружности и в расцвете лет, ветеринар быстро осмыслил мое повествование о ходе щенения и сделал Айне несколько важных уколов. Прослушав ее фонендоскопом, ощупав и осмотрев, сказал, что в утробе щенки не прослушиваются и не прощупываются. Он был уверен, что их там нет. Безудержный лай Айны ветеринар отнес насчет возбуждения собаки после родов и назвал «послеродовым стрессом». Собачий доктор уверил нас, что при помощи успокоительных средств и подчеркнуто ласкового обращения с собакой стресс постепенно пройдет. Щенков ветеринар нашел здоровыми. Сломанный в двух местах хвост кобелька доктора смутил, но, по его словам, существовала большая вероятность исправления данного врожденного дефекта. Ветеринар пояснил, что коррекция производится путем операции, но сперва щенок должен подрасти.
Наконец-то свершилось чудо: у Айны наследники. Муж отпросился пораньше с работы, и мы вместе сидели на корточках возле чаши со щенками. За нашими спинами стояли мама с сыном. Вымытыми до стерильности руками супруг трогал мягкие живые комочки, едва касаясь пальцами. По его лицу, как бабочка по полю, порхала трепетная, нежная улыбка. Она перелетала с глаз на губы и обратно, но чаще две бабочки одновременно помахивали крылышками и там и там. Малыши хватали крошечными лапками пальцы мужа, вытягивали крохотные, продолговатые головки и чмокали тоненькими губками: они уже настойчиво искали материнскую грудь.
— Давно их кормили? — спросил супруг строго.
— Совсем не кормили, — заверил его сын и осуждающе посмотрел в мою сторону.
— Не до того было, — членораздельно выговаривая слова, вступилась за меня мама.
— Сейчас и покормим, — как можно жизнерадостнее сказала я.
— А чему ты радуешься?! — не поддержал моего оптимизма супруг. — Щенки, понимаешь ли, скоро с голоду издохнут, а ты веселишься. Ни в чем нельзя положиться на семью. — Муж презрительным взглядом обвел всех присутствующих.
Сын виновато потупился, а мама исчезла с глаз. Я тем временем постелила на паркет одеяло и уложила на него Айну. Муж аккуратно перенес щенков из чаши к матери и приложил их мордашки к соскам. Детки жадно зачмокали и бойко затолкли по животу Айны лапками.
Только мы настроились на восхитительное созерцание щенков, сосущих мать, как наша «кобыла» по кличке Айна вскочила на ноги. Малыши оторвались от сосков и попадали на одеяло, а Айна чуть на них не наступила, бессмысленно топчась по полу. Я вовремя успела выхватить из-под нее щенков.
Сделалось очевидным, что помет Айне доверить нельзя. Мы уложили ее снова на одеяло и силой удерживали в лежачем положении, пока щенки сосали молоко. Впредь подобным образом кормили деток по восемь раз в сутки. В остальное время они спали в стиральной чаше.
В Айне всегда кобеля было больше, чем суки — что внешне, что внутренне. Кобелиные бесшабашность и безалаберность преобладали в ней над сучьей вдумчивостью и предусмотрительностью. Наша сука была боевой, а не детородной машиной и что делать со щенками не знала. Бог ущемил Айну в материнском инстинкте, наградив лишь потребностью вылизывать и оберегать своих крох.
Айна невпопад — зачастую, когда щенки сладко спали после кормления — вскакивала со своего места подле чаши и будила крошек, начиная усердно чистить их языком. Те недовольно попискивали — хотели спать. Айна терялась в догадках, что бы еще сделать для деток. Ничегошеньки не придумав, она ложилась на пол подле своих посапывающих детенышей, сосредоточенно глядела на них и беспомощно взлаивала, повествуя историю своего долгожданного материнства. Девочка не могла не излить чувств, что переполняли ее сердце. Щенки, похоже, привыкли к полоумному крику мамаши — беспробудно спали. Независимая прежде, отныне Айна сделалась уязвимой и зависимой.