«Растить и любить», — ответила честно. Слова вырвались сами собой. Ветеринары с легкостью вздохнули, их лица расслабились, и на них зажглись отрадные улыбки.
Тот день преобразил мое мироощущение и заново открыл основные ценности сущего: жизнь и здоровье. В продолжение дня я сталкивалась с болью и смертью людей и животных.
В больницу, где делали рентген, при мне привезли умирающего ребенка. Безутешная мать не выпускала из ладоней детскую ручку. Медсестрам пришлось насильно разжать руки женщины, чтобы отправить ребенка в операционную.
На рентген доставили травмированного в аварии мужчину, которому предстояла ампутация ноги.
В ветлечебнице ожидал исхода тяжелейшей операции владелец маленькой собачки, которая боролась под капельницами за жизнь. На мужчине не было лица — одни глаза, как льдинки, полные застывших слез.
Из лечебницы на подкашивающихся ногах уходили мужчина и женщина, уводя большую породистую собаку, вернее, живой ее скелет. У мальчика после пироплазмоза развился цирроз печени, болезнь была неизлечима, и ему оставалось недолго жить. Я видела, как уже в машине, на заднем ее сиденье, хозяйка заключила кобеля в объятия и рыдания сотрясли ее тело. В памяти сохранилось посеревшее, отрешенное лицо хозяина кобеля. Мужчина стоял у раскрытой дверцы автомобиля, бездумно шаря руками по кузову машины. В ту минуту мужчина не помнил, где он, что нужно делать, и лихорадочно соображал. Я видела и глаза собаки — детские, растерянные, потрясенные, прекрасные…
Мой плембрак, прижимавшийся к груди через намокшую за день пеленку, был здоров. Врожденный физический недостаток не мешал ему жить и радоваться жизни. Что еще нужно? Ничего!
Нам с ним светило доброе солнце. Путь в будущее был открыт. Безоблачное голубое небо приближающегося лета во всю ширь раскинулось над нашими головами. Теплый ветерок ласково трепал шерстку моего малыша: «Не горюй, дружок. Все образуется. С красоты воды не пить. Удачной судьбы тебе, крошка!»
Для себя я твердо определила, что оперировать хвост щенка никому не позволю и оставлю кобелька в семье. Буду сама стараться выпрямить хвост, чтобы его дефект, когда мальчик вырастет, не бросался в глаза, а кобель не испытывал комплекса неполноценности.
Весь обратный путь щенок опять, как соску с молоком, трепал мой указательный палец, молниеносно пленив его при посадке в автобус. От воды по-прежнему отказывался, равнодушно взирая на бутылочку, которую я ему протягивала.
Лишь под вечер мы вернулись к родному очагу. Первой нас встретила Айна. Она чуть не сбила меня с ног. Я наклонилась и дала ей понюхать сына. Айна принялась лизать его, не давая нам шагу ступить с порога — извелась, измаялась, ожидаючи. За ней стояла мама и рассказывала, что в наше отсутствие Айна, как обычно, пришла к манежу пересчитать щенков. Не досчитавшись одного, она разразилась воплями негодования, стала искать сына по квартире: пересмотрела и перенюхала все уголки и закутки, перерыла подушки. Не найдя, подскочила к маме и потребовала объяснений. Она вопросительно заглядывала в мамины глаза, жалобно скулила и настойчиво топотала. Мама рассказала Айне, куда и зачем мы поехали, и обещала, что скоро вернемся. Кивнув в знак понимания — она часто проделывала подобное, — Айна заметалась от мамы к двери и обратно. Она неутомимо курсировала между ними вплоть до нашего приезда.
Дочь Айны, по словам мамы, если не брать во внимание кормления, сладко проспала целый день — как чувствовала, что врачи братца не обидят, да и я не дам.
У сына начались каникулы, и он разделял с мамой и Айной переживания в ожидании нашего возвращения. Когда мы вошли и сын удостоверился, что с кобельком все хорошо, радости ребенка не было границ — она проникла даже в воздух квартиры и создала в ней радостную микроатмосферу.
Я обтерла кобелька влажной тряпочкой, подсушила полотенцем и положила в манеж, чтобы в привычной обстановке малыш поскорее пришел в себя. Он моментально прижался к видящей сны сестре и уснул.
Мама и сын внимательно выслушали мой отчет об испытаниях прошедшего дня, связанных с ними волнениях и моем железном намерении оставить в доме второго кобеля. К нашему с сыном бесконечному удивлению, мама не возмутилась и не воспротивилась, более того, собралась помогать в выращивании еще одной борзой. Ребенок тоже меня поддержал: сказал, что поступаю правильно.
Нельзя забывать, что я и муж работали и большую часть суток с собаками находились мама и сын, поэтому их согласие имело существенное значение.