Источниковый материал на эту тему не пришлось выискивать, препарировать его для сгущения красок было немыслимо. Лояльная и оппозиционная режимам пресса, частная переписка и, что особенно ценно, конфиденциальная информация внутреннего пользования, исходившая от преданных режиму инстанций, перенасыщены сведениями о повседневных тяготах жизни людей в 1917-1922 гг. Проблематичным оказалось, напротив, ограничение необозримого потока информации о быте и буднях тех лет. При создании второй части книги авторские усилия сводились к тому, чтобы упорядочить материал и по возможности воздержаться от пристрастных комментариев и оценок. В результате авторский текст предельно сжат и скуп, уступая значительно большую часть фрагментам источников.
И наконец, следует особо подчеркнуть: в этой части книги собран материал о том, что видело или могло видеть большинство живших во время революции людей и на что скорее всего обратил бы внимание наш современник, доведись ему попасть в Россию тех лет. Совершенно очевидно, что люди, воспитанные в относительно благоприятной для существования второй половине XX в., сочтут ту жизнь невозможной, невыносимой, слишком катастрофичной, чтобы казаться реальной. Но так ли ощущал и оценивал окружающее житель революционной России? Какие объяснения он находил происходящему, как приспосабливался к трудностям и неожиданностям повседневной жизни? Как он выживал в условиях, в которых выжить современному человеку представляется невероятным? Ответам на эти вопросы и посвящена следующая часть книги.
3. Стратегия выживания населения (Взгляд изнутри)
«А в самом деле, читатель, какой-нибудь такой с усиками в его спокойное время прямо нипочем правильно не представит нашей жизни. Он, наверное, будет думать, что мы все время в землянках сидели, воробьев кушали и вели какую-нибудь немыслимую дикую жизнь, полную ежедневных катастроф и ужасов... Нет, так называемая личная жизнь шла понемножку, как она всегда и при любых обстоятельствах идет. И любители такой жизни по мере своих сил приспосабливались и приноравливались».
«...каждый мир с густым населением выработал ряд простейших ответов [на свои потребности] и обнаруживает прискорбную тенденцию держаться за эти ответы в силу инерции, одной из великих работниц истории».
3.1. В поисках смысла: интерпретации происходящего
«...разруха сидит не в клозетах, а в головах!»
К вопросу о технологиях выживания. Исследование протекания политических, хозяйственных и социальных макропроцессов в 1917-1922 гг. в одном из регионов России позволяет описать их как катастрофу. Рассмотрение «мелочей» повседневного существования людей в те годы еще более усиливает впечатление трагедии и вызывает у современного человека и сочувствие, и отчуждение. Однако ни тот, ни другой подход не позволяет дать удовлетворительный ответ на вопрос, что происходило в головах людей, как накапливался опыт и каково было его содержание, как и в каком направлении работала коллективная память, какие поведенческие коды вырабатывало население и в какие формы воплощало их, — словом, как функционировала и менялась культура в самом широком смысле слова, культура как сотканная человеком ткань значений.
Если исследователь не обращается к перечисленным проблемам, он продолжает скользить по твердой поверхности политической, экономической и социальной жизни, а его описания и интерпретации, как бы ни были насыщены голосами из прошлого, остаются монологической конструкцией человека из другой эпохи, взглядом на чужое прошлое. В таком случае, историк подчиняет минувшее вопросам, актуальным для самого исследователя и того общества, в котором он живет, проходя мимо увлекательнейшей и ответственной задачи открыть и понять ответы людей из другого времени и иной культуры на вопросы, которые их волновали. Изучение стратегий выживания населения в экстремальных условиях, которым и посвящена эта часть книги, является попыткой сделать шаг на пути к решению этой непростой задачи.