— Я их сегодня употреблю на ужин. Зажаренные на костре пиявки, да еще напившиеся человеческой крови, очень вкусные. Это у нас деликатес, — эфиоп даже почмокал толстыми губами для подтверждения своих слов. — Хочешь, я с тобой поделюсь ужином.
— Нет, нет. Спасибо. Я еще не готов употреблять в еду этих мерзких червей, — отмахнулся от них юноша.
— Как хочешь, — удовлетворенно произнес эфиоп, укладывая пальмовый лист с пойманными пиявками в холщовый мешок.
Выбравшись из леса, они продолжили свое путешествие вдоль озера. Наконец старый эфиоп остановился у растения.
— Вот и последнее растение из твоего списка — иагэ. Сок этого растения резко усиливает экстрасенсорные способности человека и в том числе, заметь, способности к телепатии, телегнозии и телекинезу. Колдуну это необходимо, поэтому обязательно используй его в своей деятельности.
Юноша, набрав достаточно листьев растения, тщательно упаковал в сумку, которую приторочил к седлу.
— Пожалуй, мне пора, — произнес Дима, с тревогой посматривая на ярко оранжевый круг солнца, висевший уже над самым холмом.
— Да, мой юный коллега. Мы с тобой нашли почти все нужные тебе растения. Остальные растения ты легко разыщешь в своей местности. Может, ты все-таки возьмешь хоть кусочек анаконды? — слова старого колдуна были настолько искренни, что у Димы язык не повернулся сказать ему в ответ какую-нибудь гадость. Он широко заулыбался и очень даже благожелательно сказал:
— Спасибо, дорогой друг! У нас как-то не очень употребляют в еду змей. У меня может быть расстройство желудка. Ну и прочее.
— Ладно, ладно! Не хочешь, значит, не хочешь.
Эфиоп подошел к Диме и, обняв его, прижал к своей груди.
Тепло попрощавшись со старым колдуном, Дима вскочил в седло и тронул поводья. Конь послушно взмыл в вечеряющее небо. Земля начала быстро удаляться от летящего по небу коня. Остров постепенно затягивала дымка и вскоре исчезла в ней изумрудная береговая полоса. И только остров был еще некоторое время виден, но вскоре и он исчез.
Домой Дима прибыл под утро.
Глава сорок вторая Страшные метаморфозы
Прошло три дня, когда Диму посетил мессир и сообщил ему страшную новость. Юноша с тревогой наблюдал за внешностью и поведением любимой. Но никаких особых изменений он не заметил.
Это была его Ольга, ласковая и нежная, трепетно следящая за своей внешностью и за внешним видом своего любимого. Вот только прическу Ольга изменила. Начала делать укладку своих шикарных светло русых волос. Впрочем, Диме даже нравился новый вид молодой женщины. В душе затеплилась надежда, что все обойдется, пройдет, как утренний туман.
В свободные от повседневных домашних дел минуты Дима постоянно возвращался к своему первому заданию. Прошла эйфория от одержанной победы. Вспоминая все произошедшее, на шестом уровне, Дима вновь и вновь переживал каждую секунду своего приключения в потустороннем мире. Пытался проанализировать все свои действия, чтобы выявить свои ошибки и не повторять их в будущем, когда мессир даст приказ на истребление очередной жертвы.
Вот и сегодня Дима сидел в зале и в очередной раз занимался анализом, незаметно наблюдая за Ольгой. Она стояла в ванной комнате и готовилась идти на работу. Дима с удовольствием смотрел, как его Ольга мастерски накладывала на свое лицо макияж.
Диме было видно лишь ее изображение в зеркале, но и оно было прекрасно. Оно стало еще прекраснее с того памятного мгновения их первой встречи. Вероятно, любовь действительно способна творить чудеса. Дима глазами пробежал по телу своей любимой, полюбовался талией, стройными ножками.
Когда, налюбовавшись всеми прелестями любимой, он поднял глаза, в зеркале он увидел, что лицо Ольги как-то изменилось. Это были мимолетные метаморфозы. На какие-то доли секунды в нем возникли чужие черты. Это заметила и Ольга. Она вздрогнула от неожиданности и с опаской через зеркало взглянула на Диму. Тот за мгновение до этого отвел глаза и сделал вид, что ничего не заметил. Закончив макияж, Ольга поцеловала своего любимого и вышла из дома.
Проводя Ольгу, Дима задумался. Происходящие в последнее время с его любимой в последнее время изменения подтверждали слова мессира. За последние два дня он стал замечать что до того ласковая и покладистая молодая женщина стала иногда срываться на грубость.
В ее лице иногда стала появляться маска необъяснимой злобы. Даже черты лица становились тогда чужими. Вот и сегодня произошло это.
Расстроенный Дима вышел на улицу и, повернув направо, направился к выходу из села. Вдалеке показались клубы поднятой с дороги пыли, и вскоре большое стадо коров, гордо неся полные молока вымя, равнодушно и степенно прошло около него, торопясь на вечернюю дойку домой.
Вскоре показался и пастух. Дима узнал его. Это был тот самый мужик, которого он встретил, впервые прибыв в это село. Они вполне по-дружески поздоровались, пожав по традиции руки друг другу.
— Ты чего такой расстроенный, — спросил Дима, заметив, что его знакомый немного не в себе.
— Ты что не слышал, у нас в селе опять происшествие?
Дима насторожился.
— Нет, я сегодня еще не выходил из дома. Целый день провозился с ремонтом сарая. А что случилось-то? — спохватившись, спросил Дима, уже догадываясь, какой будет ответ.
Мужик втянул в себя голову, оглянулся с опаской вокруг и ничего опасного не заметив, расслабился, поднял голову, распрямился. Даже ростом стал выше.
— Сегодня, мил человек, утром в лесу, недалеко от озера обнаружили мертвую женщину. Она живет на другом конце села, — мужик махнул рукой в сторону чернеющего вдалеке леса. — Странная какая-то смерть. Никаких следов на ее теле нет. Лежит на траве, будто спит. А признаков жизни не подает. Народ снова в панике. Какая-то полоса преступлений в нашем селе. Почти месяц прошел после того, будь он проклят, шабаша. Это когда Кузьмич погиб. И все было спокойно. А тут на тебе…
Мужик стянул с головы выцветшую на летнем солнце фуражку, скомкал ее, вытер ею обильно струящийся по лбу пот. Засунул ее в холщовый мешок, висящий на плече. Порывшись в кармане, достал пачку «Примы», выудил оттуда слегка примятую сигарету, прикурил. Сделал глубокую затяжку и с такой тоской посмотрел на Диму, что тому стало не по себе.
— Смешно, понимаешь ли, мил человек, я взрослый мужчина, стал бояться ходить по селу, в котором я родился, вырос, нарожал детей. Уже и внуки вон подросли, а стал бояться… Даже не знаю чего… или кого. Какие-то загадочные дела творятся у нас. Вот так, мил человек.
— Скажи, а ты сам-то был около женщины?
— Да как не быть. Это же недалеко от того места, где я коров пасу.
— А ты руки женщины видел?
— Руки?.. — мужик почесал затылок. — Руки видел. А что? Руки как руки. Две их. Одна правая, а вторая, стало быть, левая.
— А ты не обратил внимание на ее ладони? Не было на них красных небольших пятнышек. Вроде как небольшие следы ожогов.
Сельчанин затянулся сигаретой, взглянул на уходящее стадо. Задумался ненадолго, силясь вспомнить.
— А ведь и правда, были там пятна красные. Я-то думал, что померещилось мне с расстройства. А что это означает?
— Пока не знаю. Надо будет подумать над этим интересным фактом.
— Ну, думай, думай. А мне пора догонять стадо.
Он с каким-то обречением оглядел раскинувшееся перед ними село, едва видные вдалеке полоску леса и просвечивающуюся в редких проплешинах леса реку и, махнув в безнадежности рукой, попрощавшись, засеменил прочь, догоняя ушедшее уже далеко стадо.
А Дима, ошеломленный известием еще долго стоял, раздумывая над услышанным.
— Значит, все-таки Ольга становится ведьмой. Морригана в последнее время стала проявлять бурную активность. Вчера в дальнем селе тоже произошла таинственная смерть пацана. Только слухи еще не дошли до нашего. И позавчера и вчера Ольга пришла домой поздно, сославшись на неотложные дела в школе. Пора, пожалуй, принимать решение. Откладывать это дело в долгий ящик становилось уже опасным. Ведь с каждым днем Морригана становится сильнее, и расправиться с ней будет все сложнее. Однако произошедшие в этот вечер события, развернулись совсем не так, как предполагал Дима.