— Странно, в столице изделия из шерсти бэкрудских коз всегда ценились и стоили больших денег. Что же изменилось? — я взглянула на загон с печальными облысевшими козами, — как будто хорошо спланированная диверсия… Будем разбираться, Дэрвин. У меня широкие связи и большие возможности. Сейчас есть в чем-то нужда или острая необходимость?
— Тут мы справляемся, хозяйка, а вот в деревне три недели назад пожар был. Мальчонка слепой с печкой не справился. Так три дома сгорело. Погорельцев мы пока пристроили, лето все ж. Но им бы помочь с материалом, а уж отстроим сами. А то зимой шибко трудно будет.
— Ясно, спасибо, что рассказал. И вот еще что, коли есть у вас рукодельницы, пришли ко мне, попробуем живую рекламу устроить. Хорошо, что лето в этом году не слишком жаркое.
— Будет сделано, хозяйка, — Дэрвин поклонился и помог нам с Ханной забраться в карету. — Коли сейчас прямо поедете, а потом свернете вправо, аккурат у погорелья окажитесь.
Почерневшие остовы печных труб уродливо торчали посреди мертвой земли. И дома, и хозяйственные постройки выгорели полностью, просто повезло, что никто не пострадал.
К нам подошла немолодая женщина в застиранном сарафане, склонилась в поклоне, а потом настороженно взглянула из-под надвинутого на лоб цветастого платка: в поблекших от выплаканных слез глазах читались безнадежность и отчаяние.
— Здравы будьте, хозяйка. На осмотру приехали?
— А ты у нас главная погорелица будешь?
Женщина совсем сникла, внезапно бухнулась на колени в зольную пыль и забормотала:
— Староста-то уже посчитал все, да только откуда-сь мы столько денег возьмем? У нас и остались-то только корова да коза. Все сгорело, пропало все.
Вокруг нас стал собираться народ. Мне кланялись, но смотрели неодобрительно. Мне стало неловко, хотелось подойти к женщине, обнять и поговорить по душам, но статус не позволял подобного панибратства. Поэтому, нацепив на лицо маску невозмутимого спокойствия, сказала:
— Так, ты встань, во-первых, нечего грязь подолом подбирать, а во-вторых, объясни толком, что от тебя староста требует.
— Так ущербу платить двум дворам для отстройства нового и самому старосте за беспокойство. Это ж ейный слепыш таку беду устроил, — подал голос плешивый мужичонка, на него зашикали и быстро задвинули куда-то за спины.
— Интересные порядки… А сам виновник где? Не пострадал?
Несчастная женщина, только поднявшаяся с колен, опять бухнулась на дорогу:
— Хозяйка, будьте до́бры, не трогайте Вельку. Он не по злости это. Его дорт Зоран обещался забрать на воспитание. Не гневитесь, будьте до́бры.
Я перестала что-либо понимать в бессвязной речи перепуганной женщины. Поэтому взглянула на обступивших нас крепких баб:
— Поднимите ее кто-нибудь и успокойте. Я не собираюсь никого наказывать. И объясните четко и по существу, что требует староста, кто такой дорт Зоран и почему он забирает мальчика.
— Пойдемте ко мне, дора Ангелина, не побрезгуйте, угощения простого отведайте, отдохните, а я вам и расскажу все, — молодая статная женщина плавно повела рукой в сторону аккуратного беленого домика с нарядным палисадником.
В просторной комнате было светло и чисто. На столе, покрытом вышитой скатертью, появился кувшин с ягодным морсом и тарелка с горячими пирожками.
— Мена Мирадой зовут, — представилась женщина и, получив разрешение, устроилась за столом. — Три недели назад пожар случился, Велька с печкой не справился, заслонку плотно не закрыл. Вот и полыхнуло. Погода стояла сухая да ветреная, огонь мгновенно распространился. Хорошо, мальчишка свободно в доме ориентировался и в окно выпрыгнул. Три дома выгорело, пока сумели потушить. У старосты хранятся артефакты водяные на такой случай. Теперь он требует от Клиссы, матери Вельки, вернуть стоимость артефактов и выплатить двум другим погорельцам сумму ущерба. А ей откуда денег столько взять? Самой бы выжить.
— С этим понятно. Теперь расскажи мне про дорта Зорана.
Мирада мечтательно улыбнулась:
— Это замечательный человек широкой души и безграничной доброты. Он ваш сосед, его усадьба в часе езды расположена. Лет пять назад дорт Зоран впервые приехал на ферму, хотел договориться о поставках молока и сыра, но у нас нет большого количества на продажу, козы-то пушные. Человек он простой, общительный. Увидел старшего сынишку Клиссы, они у нее все слепыми рождались, в отличие от дочерей. Тому как раз десять лет исполнилось, как Вельке сейчас. Тяжело с ним было матери, постоянно что-то случалось, как подрос. Так дорт Зоран взял его к себе на воспитание, сказал, что у него братишка слепой был, умер от болезни какой-то. Вот и решил дорт в память о нем незрячим ребятишкам помогать и судьбу их устраивать. Сначала парнишка в усадьбе жил, потом учиться уехал. Дорт Зоран говорит, хорошим лекарем будет, мол у парня не глаза, а пальцы видящие, чуткие.