Оглядываясь назад, я действительно нахожу немного странным, что я читал его каждый месяц в полном одиночестве, не зная других фанатов The Beatles в нашем районе, с которыми мог бы беседовать на эти темы. Найджелу тоже нравились The Beatles, но все-таки он больше склонялся к винтажному рок-н-роллу. Например, он любил Билла Хейли, чьи пластинки были одними из первых его покупок.
Многие статьи и фотографии из тех журналов неизбежно оказывались в моих фанатских альбомах, моей личной летописи свингующих шестидесятых, – с явно предвзятым отношением к прическам-«швабрам». Я также оформил платное членство в официальном фан-клубе The Beatles, а он регулярно высылал мне новостные дайджесты и легендарные рождественские пластинки группы, выпущенные на гибких дисках, которые я с нетерпением ждал каждый год.
Эти специальные диски группа записывала с 1963 по 1969 год, упаковывая их в цветные печатные конверты и распространяя среди членов фан-клуба бесплатно. Получение этих чрезвычайно интересных и зачастую веселых записей по почте каждый декабрь было настоящим событием праздничного сезона: без сомнения, The Beatles были группой, которая никогда не прекращала одаривать своих фанатов.
Больше всего нам с Найджелом понравились диск 1966 года «Пантомима: Рождество повсюду» и пластинка 1967-го «Рождество пришло к нам снова» с их сюрреалистичными аудиоскетчами и цепляющими сезонными песенками. Если вы когда-нибудь слышали, как кто-то нашептывает «Спички, свечи… спички, свечи» или кричит «Оператор, оператор», то вы определенно понимаете, о чем я.
В то время у меня был хороший школьный приятель по имени Дэвид Темплер, который жил в районе Сент-Джонс-Вуд, в непосредственной близости от студии EMI на Эбби-роуд. И он частенько рассказывал мне, что во время каникул или в другие дни видел битлов, подъезжающих к студии, что неудивительно, ведь она находилась в двух минутах ходьбы от его дома. Однажды Дэвиду даже удалось подписать пластинку Help! у всей группы, и тут я задумался: а почему бы мне самому не попробовать войти в контакт с The Beatles? И во время пасхальных каникул 1966 года я поехал на велосипеде к дому Дэвида на Гроув-Энд-роуд, продолжение Эбби-роуд в сторону Уэст-Энда.
На тринадцатилетие и бар-мицву Дэвиду подарили барабанную установку. Он хранил ее в своей спальне, но по ошибке установил задом наперед: басовый барабан слева, а хай-хет справа. Увидев, как он играет, я почувствовал, что отчаянно захотел попробовать и сам. Тем самым утром и началась моя вечная любовь к барабанам – в ту минуту, когда я начал играть левой, благодаря ошибке Дэйва, рукой под песни Nowhere Man, Substitute The Who и Sha La La La Lee’ The Small Faces, которые звучали из портативного проигрывателя Dansette.
Да, я попался на этот крючок. Я поклялся как можно скорее обзавестись собственными барабанами, и, кстати, благодаря отцу, по одному предмету я собрал всю установку. Суть этой истории в том, что я впервые начал играть на барабанах в тот самый день, когда мой любимый битл послал меня куда подальше всего час или два спустя. В шутку, разумеется.
Дэвид предложил отправиться в студию EMI, посмотреть, не происходит ли там чего-нибудь, поэтому мы перестали возиться с барабанной установкой, пообедали и отправились в студию пешком, хотя я зачем-то потащил с собой велосипед. У студии толпились фанаты. В основном это были девочки, которые ждали, что вот-вот что-то произойдет. Дэвид заверил меня, что это вполне нормальная процедура, поэтому я прислонил свой велосипед к одним из ворот студии (тем, что слева, если смотреть с дороги), и мы присоединились к ожидающей толпе.
Ждать пришлось недолго: вскоре мы увидели, как в сторону студии медленно едет огромный «роллс-ройс» Phantom V. Не только увидели, но и услышали знаменитого пассажира – это был хорошо знакомый нам голос с ливерпульским акцентом, который вещал абсолютную чушь через динамики, спрятанные в подкрылках. «Роллс-ройс» проехал мимо, и мы слышали всю эту уморительную ахинею, и единственные слова, которые я запомнил, были произнесены уже у ворот: «И уберите, блин, этот велик с дороги, на хер!»
Действительно, это был не кто иной, как Джон Уинстон Леннон, Кавалер Ордена Британской империи. В полном смятении я поспешно отодвинул свой велосипед подальше от ворот студии, чтобы позволить огромному автомобилю въехать на парковку, а толпа возбужденных фанатов его тут же окружила. Через секунду из машины в модных тонированных солнечных очках выскочил Джон. Он пробежал по ступенькам и скрылся за заветной священной дверью. Вот, собственно, и все.