Глаза все темнели. Алес упал на дощатый пол, ударившись головой, под ним моментально растеклось красное пятно. Последние моменты были словно в тумане, он видел, как лучшего его друга, окружали со всех сторон. Видел присевшего пред ним Ивана и свою мать, круживших рядом Сергия с Олё. Средь них он увидел и знакомую ему до мозга костей травницу.., что-то прокричавшую и сунувшею ему под нос траву с резким запахом. Его словно отдернуло назад. Он чуть осмотрел я вокруг, поморгав, восстанавливая зрение, но тут же по его телу снова прошлась жгучая боль и ведун двигался осторожнее. Глянув чуть наискось, Алес увидел своего бывшего друга с прорезанным горлом собственноручно тем же самым кинжалом, что был заколот сам.
Колдуны образовали круг, излучавший из ладоней своих яркий, ослепительный свет. Сквозь слезы в нем стояла Лона, глядя на сына. В центре лежал он, а над ним все хлопотала травница, приговаривая: «Ну уж второй раз я тебе помереть не дам, не для этого тебя спасала тогда!»
Кровь так и хлестала из него, ни магия, ни травы никак не могли остановить.
- Трупный яд! – крикнул Александр, осматривая вытащенный кинжал.
Лона громко всхлипнула. Колдуны все не распускали круг. Наконец травница опустила окровавленные руки и покраснела, устало произнеся: «Я перепробовала всё что знаю…» В глаза ведуна снова стало темнеть.
***
Это был не сон...
Колдовской круг света угас. По полу растекалось ещё больше крови. Алес медленно потянулся рукой к своей сумке, секунду покопошившись, он достал оттуда Белую Розу. Она до сих пор не увяла, а волокна её были пропитаны все той же кровью, делавшую эту розу уникальной. Он медленно протянул её сидящей рядом Софье. Та взяла её, удивлённо глянув на цветок. Губы ведуна расплылись в легкой предсмертной улыбке.
- Я… - начал Алес, но прервался на время из-за подступившей крови во рту. – Я… тебя… лю…
Взгляд его застыл мертвецким сном, глядя прямо в глаза Софье. Та сжала розу, а глаза её чуть промокли. Торжество на миг прекратилось, все смотрели на недавнего героя и его друга, на круг колдунов, родственников и приближенных, на травницу с цветком в руках…
Ведун умер, умер от руки друга, друга, которому он бы доверил свою жизнь, свою душу, умер, глядя на ту, которую любил...
И я пытаюсь приподняться , Хочу в глаза ей поглядеть, Взглянуть в глаза и разрыдаться, И никогда не умереть, никогда не умереть.
«Судно» (Борис Рижий) – Молчат Дома.
«Нельзя заплатить за то, что не имеет цены.
Некоторые утверждают, будто каждая, абсолютно каждая вещь в мире имеет свою цену.
Это неправда. Есть вещи, у которых нет цены, они бесценны.
Их проще всего узнать: стоит только их потерять,
и всё – они уже потеряны навсегда.»
Анджей Сапковский – «Ведьмак.»
Глава 11. Загробный мир.
Иван вошёл в комнату. Вещи Алеса были разложены ровно и по местам. От него пахло терпим дымом от костра, горевшего повторно в эту ночь. Лона возилась с остатками этих вещей, постоянно утирая слезы с глаз. Иван подошёл и взглянул на снаряжение своего брата, лежавшее на кровати. Затем перевёл взгляд на Лону и тихо произнес: «Надо хотя бы попытаться.»
Лона отрицательно покачала головой и снова залилась слезами. Он вышел из комнаты, тихо закрыв дверь. На лестнице, что шла петлёю вниз, сидела Софья, разглядывая Белую Розу в своих руках.
- В ней его кровь, это больше чем просто цветок. – сказал он, проходя мимо неё.
***
-Ваше благородие, разрешите отъехать, есть шанс на спасенье брата моего…
- Шанс опасный, с тобой поедет она, - Указал князь на рыжеволосую лучницу, смотрящую в окно. – но при условии, что обязываешься воротиться живыми, коль не исполнишь порученье, с того света тебя достану, да повторно казнить велю!
- Как скажете, государь великий, но не хочу я смерти лишней, пусть она с вами остаётся, и вам надёжней, и мне спокойней... – ответил Иван, глядя на неё.
- Ладно уж, иди в путь, да благословят тебя Боги!
Ведун встал и с грустным выражением лица покинул стены академии, нещадно ему надоевшей.
***
Настало утро, затем и день прошёл, потом уж и другая ночь подоспела. Иван вышел на задний двор академии, сняв свою недавнюю маску и став чуть угрюмым и ворчливым, как и было прежде, при любых мыслях об Алесе. Он нервно мял мешок с золой у себя в руках. Ведун преодолел обпивающихся мужиков и «барсуков,» все горланивших песни о погибших товарищах.