Собственное отношение к человеку из будущего самоанализу не поддавалось: Татьяна Викторовна переставала понимать себя, когда вспоминала его голос и прикосновения. И если с Ларрилом всё происходящее казалось единственным и верным, то с Ричардом правильная линейка бытия превращалась в набор хаотических векторов, ведущих в никуда. Инакость, которую она остро ощутила в первую встречу, проявлялась в чувстве то ли блаженства, то ли паники, которое возникало при воспоминании о нём.
Проходили дни — тоска усиливалась. Однажды, гонимая ей прочь из собственных покоев, Татьяна подумала, что неплохо бы было посмотреть на звёзды, ведь они являлись свидетелями её прошлой, насыщенной событиями, жизни, друзьями и молчаливыми собеседниками. Памятуя о том, что Дом выполняет желания обитателей, она сосредоточилась и представила Остров. Перемещение удалось с лёгкостью. Под ногами заскрипел снег, над головой вознесся звёздный купол — внутренние часы не обманули, на Майрами царила ночь.
Поеживаясь от холода, Татьяна Викторовна медленно двинулась вперёд. И как ей раньше не пришло в голову, что можно тренироваться не в подземной анфиладе, а на открытом воздухе? Темнота скрывала горизонт, океан чёрным лезвием отсекал белый берег, будто тот обрывался в ночь. А каково это очутиться не на Острове, а на материке, где снега не в пример больше, и оттого ночное небо кажется подсвеченным снизу, а звёзды — ярче?..
Нога провалилась — и куда только делась жёсткая корка наста, покрывшая поверхность, продуваемую ветрами с четырёх сторон света?
Татьяна Викторовна переступила на более плотный снег, отряхнула колено, распрямилась и... застыла. Не было никакого Острова, не было чернильных языков волн, облизывающих берег. Вокруг раскинулась уже знакомая равнина — поверхность Майрами. Справа в небе играли зелёные драконы северного сияния, слева, вдалеке, маячили пики большого кегата. И горизонт был виден так ярко, будто кто-то начертил его малярной кистью.
Открыв рот, Татьяна загляделась на звёздный купол. Нет, никогда она не привыкнет к величию силы, сотворившей такое — как её ни называй: природой, богом, законом, Таманом! Недоумение от лёгкого бегства из Дома скреблось на сердце, но небо разделило жизнь на здесь и там, тогда и сейчас.
Татьяну привёл в себя холод. Носа, ушей, подбородка и пальцев рук и ног она почти не чувствовала. Ей ли, врачу, не знать, к чему может привести подобная неосторожность?
Она тронулась с места, набирая скорость. Бежать по рыхлому снегу было трудно, зато Татьяна быстро согрелась. Её двойная тень торопилась рядом — гладкая поверхность пустыни почти не искривляла силуэты. А затем, внезапно, теней стало четыре... И две из них...
Не снижая скорости, Татьяна Викторовна покосилась на их владельца. Едва не взвыла от ужаса и побежала так, как не бегала никогда в жизни. Огромный белоснежный зверь — нет, не так, в данном случае следовало говорить ЗВЕРЬ — почти бесшумно мчался рядом, приоткрыв все три ротовых отверстия в подобии улыбок. Должно быть, спринт забавлял его неимоверно. Был ли это тот же дворх, что чуть не убил её по прибытии на Майрами, или его подружка, или вообще особь с другой охотничьей территории — Татьяна не бралась судить. Мысль позвать на помощь НикИва ей даже не пришла, спугнутая страхом догоняемой жертвы, а вот просто заголосить «На помощь!» она уже была готова...
Но голосить не пришлось.
Из-за кегата, приближающегося со скоростью болида Формулы-1, неожиданно вынырнули три фигуры. Они не бежали, не летели и не ехали — скользили по снегу, словно на каких-то скоростных коньках.
Увидев их, Татьяна Викторовна резко остановилась.
Дворх, ведомый инерцией собственного тела, пробежал ещё несколько десятков метров, на бегу зарулил в широкую дугу и с не меньшей скоростью помчался прочь — только снежная пыль вилась столбом из-под чёрных пяток.
«Саморазрушение — фатальная вещь, Лу-Танни! — прозвучал в сознании голос НикИва. — Цель, которая достигается всегда. Почему вы стремитесь уйти оттуда, где безопасно, и попасть туда, где с вами может случиться что угодно?»
Ей было известно, что последует после знакомого смешка — профессор исчезнет, оставив её наедине с проблемами. Всевышнее решение...
Теперь она ясно разглядела в приближающихся фигурах трёх ту с шерстью разных оттенков белого. Впрочем, один казался темнее.