– Ты как, брат? – спросил он меня на русском почти без акцента.
– Я умер?
– Моё лицо такое страшное? – рассмеялся парень, механически касаясь ноющих синяков на своих заострённых скулах.
– Просто ты араб, говорящий со мной на чистом русском в каком–то подземелье Ирака – неожиданно, странно и неправдиво!
– Не араб, а курд! Уже правдивее, не так ли? – пошутил он и поднёс к моим губам глоток воды в отколотой сбоку пластмассовой кружке. – Нет, ты не умер! Просто попал в ад на этой земле!
– Ты кто? – с подозрением схватил я его за руку.
– Напарник по аду! Тоже сюда попал по велению судьбы.
– Сюда, это куда?
– Мы в плену у суннитских исламистов. Слышал про таких?
– Слышал и не самое лучшее.
Я вновь попробовал подняться с земли, ведь холод и песок уже разъели мне всю спину. «Чёрт, больно!», – я ощупал себя. Отбитые рёбра и запёкшаяся кровь на голове. «Хорошо, что волосы короткие и причёску не подпорчу!», – улыбнулся я своему сокамернику.
Я вспомнил всё. На счастье, по всей видимости, пулю из вражеского автомата поймал своевременно одетый бронежилет. Толчок от пяти миллиметрового калибра ощущался точно удар кувалдой по грудной клетке, от которого у меня перехватило дыхание и, согнувшись, я попятился назад. Несколько секунд я испытывал жуткую панику, не умеючи сделать вдох или выдох. Именно в такие моменты и понимаешь, как важно дышать, ведь эта функция или её отсутствие и держит нас на грани между миром настоящим и загробным. Мои страдания облегчил бандит, подобравшийся со спины незамеченным, и стукнувший меня по затылку прикладом автомата. Вот головная боль и не давала мне покоя в этом пристанище сырости и темноты.
– Ты откуда будешь? – спросил меня парень.
– С Южного Кавказа родом, по крови – метис, а приехал в Ирак из Скандинавии, где живу у отца.
– А правду говорят, что в Скандинавии все девушки – блондинки с объёмными формами?
– И такие есть, и на них не похожие. Как и везде! – улыбнулся я.
– Такой миф порушил! Эх ты! – шутливо загрустил напарник по темнице.
– Откуда русский знаешь? И как узнал, что это мой язык?
– Родился в Твери. Учился в Москве. Там, в столице, у меня крохотная квартирка, и даже девушка есть! Красивая! Русская! С пышными формами! – с ностальгией ответил мне черноволосый парень с пухлыми губами, которые почти не было видно под густой бородой. Его глаза были узкими и темно–карими, добрыми и душевными. Сам невысокого роста, худой, а скорее, истощённый пленом, он не производил впечатление воина.
– А как ты здесь оказался? – спросил я.
– Воевал за свои исторические земли, да попался!
– Давно попался?
– Было бы давно, ты бы сейчас с призраком уже говорил, – ухмыльнулся он.
– Всё так плохо?
– У иракской Аль–Каиды американцы убили лидера на днях, аз–Заркави. Слышал о таком?
– И что?
– А то, что теперь мелкие сошки, как эти суннитские террористы, к которым мы попали, разбежались стайками тараканов в разные углы страны и каждая стая блюдёт свои интересы. Цель этих – нажива на «неверных». Они нас на бои выставляют и ставки делают. Ну и, конечно, обратно в семьи продают за хорошие деньги. Казнят они гораздо реже, ведь мы им живыми нужны.
– На бои? Мы ж не гладиаторы и не в Древнем Риме! – рассмеялся я.
– А забавы с тех пор не изменились: женщины и зрелища! Они баб крадут, не своих, иноверных, и с ними такое вытворяют! А нас, мужиков, на сражения по ставкам! Я в одном еле выжил! А вон, видишь, бедолагу?
Я вгляделся в темноту нашей камеры и заметил мужчину то ли спящего, то ли мертвого.
– Что с ним? – взволнованно прозвучал мой вопрос.
– Забили до полусмерти на бою! Скорее всего, уже не жилец.
– Сколько их человек?
– Какие там люди? Нелюди это! Увидишь сам! Тебя скоро позовут, – ухмыльнулся он почти беззубой улыбкой. – Ты как сюда попал?