– Я ж не бандит, вот и лицо у меня приличное! – избежал я ответа на основополагающий вопрос.
Он ухмыльнулся:
– В твоих же интересах про семью рассказать! Ты пойми, что времени у нас с тобой мало: я человек занятой, а ты скоро сдохнешь, если будешь молчать. Тебя выставят на бои без правил, где долго не протянул ещё никто. Давай, расскажи про папу! – он вновь сел на стул и взял свой чай в руки.
– Я живу один. У меня никого нет!
– А как тебя звать?
– Галеб
– Воин?
– Да.
Он насмешливо кивнул, давая жестом понять, что не верит в сказанное.
– Это твоя предсмертная записка?
– Нет, парня, которого убили такие же мрази, как вы.
Главарь ничего не ответил. Он взял сахарок с предложенного блюдца и спокойно допил свой чай. А после наслаждения им горячим напитком, я неоднократно получил кулаком по лицу, в результате разбив губу и сломав зуб. Головная боль усилилась, и казалось, что виски взорвутся от распирающей ломоты, а глаза скосятся от сильного сотрясения. К телесному дискомфорту добавились избитая челюсть и ноющая скула. «Жаль, газетами лицо не укроешь!» – иронизировал я про себя.
«Я к тебе, как к человеку, а ты меня оскорбляешь! – лидер бросил предсмертную записку подростка на пол и вытер об неё ноги. – Значит, сдохнешь, как он, и никто о тебе и не узнает!».
Разъярённому за растоптанную память о юном товарище, мне ужасно захотелось наказать обидчиков. Рывками дёргая корпусом тела, я изо всех сил пытался высвободиться из пут, удерживающих мои ноги и руки. Когда вырваться не удалось, я яростно плюнул в сторону бандитов кровавой слюной.
«Для музыканта ты слишком буйный и до глупости смелый! Настолько смелый, что девушку спас ценой собственной жизни! Не так ли? – ехидно улыбнулся он. – Да, да, мне мои парни поведали о твоём героизме!»
Я снова промолчал, обследуя языком десну в попытке оценить ущерб, нанесённый челюсти вследствие побоев.
«Брат, приведи–ка девушку!» – вдруг приказал он бандиту с хвостиком.
Мое сердце застыло. Казалось, кровь совсем перестала поступать в него и, оледеневшее, оно не могло ни биться, ни закончить своё существование. «Что значит, «приведи девушку»? Она что, не спаслась?» – покрылся я холодным потом. Ужас охватил меня и сжал горло. Я зажмурил глаза, когда услышал стон ведомой в камеру женщины. Когда её швырнули к моим ногам, я со страхом и отчаяньем разомкнул глаза. «Хвала небесам, не она!», – выдохнул я.
«Поставь–ка её раком и дай мне вон ту бутылку!» – отдал приказ главарь своему братцу.
– Оставьте девушку в покое! – вновь стал я брыкаться, пытаясь вырвать болты, держащие стул, из бетона.
– Ты смотри, как затрепыхался! Защитник женщин! Она грешница, потому что не живёт по слову Корана. Наказать её – угодить Аллаху!
– С каких это пор Аллах требует такого? Что ты мелишь чушь, больной ты ублюдок! – возмутился я, испугавшись за несчастную жертву. – Слушайте, отпустите девушку, а я вам бой выиграю!
Главарь громко рассмеялся:
– Если ты и выиграешь бой, то только потому, что жить захочешь. Говори координаты отца или матери, иначе она сейчас лишится чести!
– Хорошо, скажу!
«Уведи грешницу и принеси телефон!» – довольно скомандовал лидер своему родственнику.
Через время один из бандитов принёс белый дисковый телефон, шнур которого тянулся откуда–то снаружи. «Телефон в пещере, как иронично! – подумал я про себя. – Здесь точно ранее располагалась тюрьма! Понять бы ещё, что за местность! Хотя какая разница?! Но знать было бы неплохо!».
Мне развязали руки, но на голову направили огнестрелы. Я набрал домашний номер, который, само собой разумеется, знал по памяти, и к телефону удачно подошёл мой папа.
– Отец, я в плену.