Внезапно вновь послышались шаги приближающихся бандитов. «Наверное, воду с едой несут!» – с надеждою подумал я. Они вошли вчетвером, как и всегда. Двое следили за нами, а двое раздевали третьего пленника. Голым, его потащили по земле куда–то за пределы камеры. Нас же снова заперли без какого–либо продовольствия. Жутко голодный, обессиленный и отчаявшийся, я вздёрнул сапогом песок, и он поднялся ввысь сухой бесполезной пылью, будто поучая меня тому, что злость здесь дело никчёмное. А вот мой друг по несчастью радостно принёс одежду сокамерника и большой дырявый полиэтиленовый мешок:
– Держи рубаху, а я штаны напялю! Сядем на газеты спиной друг к другу и обмотаем торсы мешком. Так будет теплее спать! Ночи тут ледяные!
– А почему его раздели? И куда его увели? – держал я одёжку в руке и не осмеливался одеть чужое, хотя давно уже похолодел от спустившейся ночной прохлады.
– Обряд такой: если ведут на смерть, то раздевают догола. Он уже не вернётся, так что натягивай рубаху! И газеты из–под одежды не вытаскивай! Они тоже греют!
– Я есть хочу! Не смогу уснуть, пока пищи не добуду! У меня повышенный метаболизм и, если я долго не ем, то тело быстро теряет энергию, а взамен появляются агрессия, тошнота, и головокружение. Мне надо поесть! Я даже не помню, когда последний что–то жевал!
– И что ты мне прикажешь делать? У меня еды нет, а нашу последнюю воду ты истратил на покойника. А я жутко пить хочу, аж мышцы все сводит!
Я решился на сомнительную авантюру и вновь постучал по решётке амбарным замком. Вскоре у её прутьев появился разозлённый брат главаря вместе со своими бандитами, которые, отперев дверь, рьяно двинулись на меня с целью наказать за повторное беспокойство.
«Я о матери твоему брату пару слов сказать хочу!» – выкрикнул я резко во избежание поспешных тумаков.
Сопровождённый в камеру пыток, кабинет главаря, я увидел его восседающем на своём стуле и спокойно покуривающим кальян. Меня, по обычаю, хотели привязать к ненавистному стулу, но я обратился к лидеру с просьбой выслушать всего минуту. Он учтиво кивнул и тогда я встал напротив него, окружённый бандитами со всех сторон. Главарь величаво поднялся со стула и спросил, что мне угодно.
«Хотел спросить, гордится ли твоя мама тем, кем ты стал?» – решительно вымолвил я, внутри содрогаясь от волнения.
Лидер улыбнулся и со всей силы ударил мне кулаком под дых. Острая боль и невозможность сделать вдох скрючили меня, и я подался торсом вперёд, обвалившись на край стола, стоявшего сбоку от главаря. Сложно соображая и с жутким ощущением выбитого духа, я всё–таки собрался и схватил рукой куски хлеба, зажав их в ладони. Едва успев это сделать, я был повален на пол для продолжения экзекуции за слова о матери главаря. Сжавшись в позу зародыша, я получал удары по спине и ногам, но крепко держал в кулаке у живота свою добычу, пытаясь успеть засунуть её под рубашку. «Надо же, газеты, и правда, смягчают силу побоев!» – оценил я старания товарища по несчастью.
По возвращению в камеру, меня бросили на землю, где потихоньку придя в себя, я поделился хлебом со своим исхудавшим другом.
Буквально через несколько минут нашу тёмную обитель посетил сам главарь в сопровождение бравой четвёрки. Он встал напротив меня, сидящего на земле у стены, и спросил:
– Это ты украл хлеб?
– Я. Мне нужно было поесть перед боем!
– Хм. А ты знаешь, что за воровство в Ираке издавна руку отрубали?
– Зачем я вам на боях без руки?
– Хитро и отважно! Ты и впрямь Галеб – воин!
Он бросил мне к ногам бутыль воды и буханку хлеба, после чего все пятеро покинули камеру.
– Ну, ты даешь! Воду нам добыл! – обрадовался товарищ, с жадностью отпивая из горла жизненно важную жидкость.
– Добро всегда вознаграждается! Я дал глоток тому, кто нуждался в нём, а взамен глотка получил бутыль.
– Так лидер сказал, что это за смелость!
– За смелость, в этом месте, мне руку могли отсечь, а не воды с буханкой хлеба дать.
Глава 8. (Не)доверие
Каждому человеку, которому ты даришь доверие, ты даешь в руки нож. Им он может тебя защитить или уничтожить.
© Anne Dar, «Восставшие из пепла»
«Левой! Левой бей!», – кричал мне главарь, стоящий, как и другие террористы по периметру небольшой площадки посреди темницы. Возможно, что когда–то здесь находилась маленькая столовая или ещё какой–то зал, однако теперь тут был только песок и пещерные стены. Сверху, как и в нашей камере, на площадь падал дневной свет, и это было единственным доступным освещением. С две дюжины бандитов собрались посмотреть на бой, где двое пленников бились насмерть за надежду на жизнь. Своего противника я никогда не видел, как и половины террористов, что присутствовали на бою. Возможно, что они были пришлыми, но это не имело никакого значения.