Меня оттащили приспешники главаря, не дав закончить начатое. Схватив за руки и за плечи, они приставили меня к одной из стен. С трудом поднявшийся и искровавленный, брат лидера надел на руку свой кастет, поднятый с земли одним из гостей и переданный ему. Подойдя ко мне, он хотел было нанести удар, как вдруг его глаза наполнились ужасом.
«Шайтан! Шайтан! Оюнун саудау!» (Он сатана! У него глаза из голубых в чёрные превратились!), – завопил он, жутко перепугавшись. Страх был настолько велик, что он пустился в бег, неудачно оступившись и разбив себе череп о булыжник, валявшийся на земле. Кровь разлилась по песку неспешными ручейками. Её цвет напомнил мне огонёк видеокамеры, включенной в момент моей пытки. Красный цвет – цвет мести. Суеверный и недалёкий, он попал в собственную ловушку ненависти и злобы.
Глава 10. Свет в конце туннеля
Ты же смотрел фильмы, сынок? Пока не идут титры, ещё не все потеряно.
© Из фильма «Реальная любовь» (2003)
Меня вернули в камеру, не тронув и пальцем, всерьёз испугавшись аномалии глаз–хамелеонов. Образование и интеллект главаря, которым он так гордился, споткнулись о простой физиологический феномен. А может, во мне и правда сидел сатана.
– Ты говоришь, что цвет радужной оболочки зависит от освещения и твоего настроя, но до сегодняшнего дня твои глаза всегда напоминали дневное небо, не смотря на мрак и ужасы, что ты перенёс! – заметил сокамерник. – С чего вдруг они почернели?
– Может, ты просто не присматривался!
– Да нет же!
– Значит, настал момент выпустить дьявола из недр своей души! Во всяком случае, в демона, проявляющего себя через чернь моих глаз, верила одна пожилая гадалка. Возможно, она была права!
– Ты меня пугаешь!
– А ты не бойся! Тот, кто не причиняет мне зла, не увидит этого мрака.
– Ты его братца убил! Думаешь, тебя за это не казнят? Неспокойно как–то на сердце! Словно, погибель блуждает рядом.
– Бандюг сам себя прикончил, желая отомстить мне и взывая к смерти так яростно, что она пришла за ним самим.
Среди ночи раздался рёв главаря, настолько сильный, что сорвал песок со стен темницы звонким эхом. Так как мусульмане хоронят в тот же день, я понял, что он предал земле сумасбродного брата и теперь безмерно скорбит по нему.
– Слышишь, как беснуется? – испуганно подметил товарищ по несчастью.
– Меня больше беспокоит, что по традициям ислама в доме покойника нельзя готовить в течение трёх дней, а это означает, что ближайшие 72 часа мы не получим и крошки! А запасов у нас больше нет!
– Да не в первый раз! Протянем как–нибудь!
Через три дня вынужденной диеты, мы уже не ощущали голода. Только сильную слабость и головокружение. Стоять на ногах мне было сложно. К тому же, болело пострадавшее в драке, колено, по причине которого я прихрамывал. То, что когда–то называлось животом, провалилось под рёбра. Правда с утра нам наконец–то бросили по поминальной лепёшке и бутылку воды.
«На бой пойдёшь!», – сказал бандит моему сокамернику, от которого за всё это время остались кости, да кожа. Посмотрев на вынесшего приговор террориста отчаянным взглядом, мой товарищ по несчастью оторвал кусок лепёшки и с жадностью заглотнул его.
– Пахнет вкусно! – прокомментировал он.
– Не налегай слишком сильно! Нельзя после стольких часов голодания много есть!
– Я всё равно сегодня умру! Я это чувствую!
– Перестань! Выстоишь и вернёшься! Ты ещё на моей свадьбе сплясать обязан!
Сокамерник улыбнулся, а я улыбнулся в ответ, глядя на него, заплывшим ещё после боя, глазом.
Чувство беспокойства от слов сокамерника не оставляло меня ни на минуту, пока я ждал его с боя. И сам ослабший и изнеможённый, я кивал головой, постоянно впадая в сон. Я уже и не понимал, где жизнь, а где смерть, живой я или мёртвый, реален ли мир вокруг меня или воображаем. Я потерял себя в этом плену, но не хотел потерять товарища. Я вдруг вспомнил сильную молитву, и хотя верующим себя назвать не мог, я начал её читать: «Отче наш, сущий на небесах…». Вскоре я услышал шаги и шум бандитов. Сокамерника волочили под руки, его ноги волоклись по земле, а голова безжизненно свисала с шеи. Открыв дверь решётки, его закинули в камеру, как мешок, набитый картошкой.