Солнце ослепило мне глаза, и я зажмурился, давно уже отвыкший от его сияния. У выхода из темницы нас ждал внедорожник. Свалив товарища на заднее сидение, я оглянулся на место своего заточения в последний раз и, спотыкаясь, залез в машину. Усевшись рядом с, уже бывшим, сокамерником, я оставил место слева для отца. Военные, сопровождавшие нас сели вперёд: один за руль, другой на сидение пассажира.
«Держи воды!», – протянул мне папа бутылку. Я открутил крышку и дал товарищу, на которого явно благоприятно подействовали таблетка, что я дал, и воля, на которую мы вышли. Дрожащей рукой он сам придержал пластиковую ёмкость и отпил воды из горла.
– Свет! – прошептал он мне, и по его щеке покатилась слеза. – Галеб, свет!
– Да, брат! Свет! – обнял я его, с трудом улыбающегося. – Теперь всё будет хорошо! Мы свободны!
Глава 11. Жизнь заново
Так бывает, что настоящая жизнь начинается с середины жизни.
© Мария Фариса
Мы пересекли границу Иордании и остановились в лагере беженцев, при котором были европейские медики–волонтёры, оказывавшие первую помощь пострадавшим в Ираке. Моего друга тут же осмотрели, но зашив рваную рану и накачав обезболивающим, направили в больницу Аммана, где его должны обследовать на предмет повреждения внутренних органов, а также компенсировать потерю крови. Пока мы с товарищем прибывали в палатке врачей, отец с военными отправился в соседний город, где, по всей видимости, решал вопрос с деньгами в каком–то банке. Я не задавал ему вопросов о финансах, дабы не раздражать напоминанием о крупной сумме, потраченной на наше освобождение из плена. Вернулся он уже один, на том же внедорожнике, который, как выяснилось, изначально сам арендовал в столице.
В Аммане товарища положили в палату раненых на диагностику и переливание крови, а меня «подлатали», перебинтовали, назначили таблетки на все случаи жизни и сказали, как лечить гематому глаза. За деньги тамошние врачи творили чудеса, и мне было прискорбно понимать, что те, кто не имел достаточных финансовых ресурсов, был обречён на более протяжные страдания. Однако в странах с коррупцией, слабой экономикой и низкими зарплатами фаворитизм – явление нередкое и даже естественное. Вечером я с папой разместился в отеле неподалёку от больницы. Домой мы планировали лететь с пересадкой в Турции, и билеты были заказаны через сутки. Будучи практичным, отец взял денёк про запас, на случай непредвиденных обстоятельств.
– Спасибо за то, что не оставил в беде! – обратился я к нему, когда мы остались наедине.
– В Турции останешься на неделю, в санатории у хвойного леса и моря, чтобы прийти в себя и показаться дома в приемлемом виде. На тебя смотреть страшно! Тощий, обросший, избитый, в каком–то дранье! Похож на бомжа! Завтра одежду тебе купим и к парикмахеру зайдём. Тебя надо в порядок привести, иначе люди шарахаться будут, а мачеха с сёстрами и подавно испугаются! В санаторий друга своего можешь взять, я всё равно забронировал бунгало на семью, другие варианты уже расхватали. Я остаться с вами не смогу, мне в командировку в Америку надо. Билеты из Турции в Скандинавию я тебе вручу при прощании. В аэропорту по прилёту тебя родные встретят.
– Благодарю тебя! Расскажешь, как ты оказался в той темнице, где меня держали? – поинтересовался я.
– Меня вызвали в посольство Ирака, где передали плёнку и конверт с заграничным номером счёта и суммой в долларах; сказали для отговорки, что будут искать, кто посылку под дверь им подсунул. Сначала я привлёк Министерства вооруженных сил и иностранных дел, но ты же знаешь нашу бюрократию и неохотность к действиям, особенно в вопросах связанных с внешней политикой. Мы не входим в международную коалицию в Иракской войне и держим нейтралитет.
– Да, зато поставляем оружие американцам. Чёртовы двойные стандарты!
– Бизнес есть бизнес, мы не воюем, а экспортируем! Не лезь туда, в чём ничего не смыслишь! – огрызнулся отец, и мне пришлось закрыть дискуссию о военной алчности и несправедливости. – Потом я посетил мусульманскую мечеть, узнав по слухам, что там заседают подпольные исламистские группировки. Рассказал о плёнке и заплатил, скажем так, на нужды святыни. Естественно, что в причастности к терроризму мне никто не сознался, однако посоветовали обратиться к американским представителям власти на Ближнем Востоке, которые смогли бы свести меня с Министерством внутренних дел Ирака по моему приезду туда. Я так и сделал, и по прибытию на место, заплатил немалые деньги, чтобы эти министры связали меня с теми, кто крышевал ту заброшенную тюрьму, где тебя держали. Молодец, что назвал своё местоположения по телефону! Это всем облегчало поиск нужных людей. Крышующим я пообещал выплатить выкуп при одном условие: они помогут мне забрать тебя прямо из камеры и довести до Иордании, где и получат свои деньги. Конечно же, я заплатил аванс и «заложил» наши жизни на случай неуплаты.