– Но ведь тебе всё это удалось!
– Мой отец – скандинав, я возмужал в его доме, день ото дня практикуя язык и знакомясь с местной культурой быта. И всё равно мне поначалу было тяжело: одиноко, непонятно, неловко и трудно. Перед тем, как решить, желаешь ли ты обосноваться в этой стране, подумай над тем, что я сказал. Пойми правильно, у меня своя жизнь, и я не смогу всё время быть рядом. Ты должна быть готова к тому, что какие–то проблемы придётся решать и самой! – без прикрас сказал я всё сестре, дабы избежать непонимания и обид в будущем. Будучи глубже меня подверженной восточному менталитету, в котором помощь родственнику важнее саморазвития, она могла ожидать от старшего брата большей самоотдачи, чем та, на которую я был готов. Теперь же все точки были расставлены над «и», и мне было спокойнее.
Через пару дней она улетела, а я был доволен тем, что частично исполнил просьбу матери и показал Скандинавию сестре. На прощание я напомнил ей о сказанном в кафе предупреждение и дал время подумать о будущем: «Захочешь приехать – пришлю необходимые бумаги, а захочешь остаться на родине – оплачу место в институте!». Обняв меня в благодарность, сестра покинула зону провожающих и, пройдя через таможенный досмотр, скрылась в зале вылета, уже недоступном моему глазу.
Первый рабочий день в наступившем году начался с дружественных рукопожатий и всеобщих объятий. Соскучившиеся друг по другу, мы, работники кинологического центра, пили кофе с печеньями на кухне и задорно смеялись, слушая смешные истории о чьём–то рождественском отдыхе.
– Всем успешного нового года! – прозвучало официальным тоном пожелание начальницы, заглянувшей к нам по пути в кабинет.
– Спасибо! И Вам! – раздались ответные выкрики сотрудников.
Я бросил в урну бумажный стакан и, помахав всем, отправился за майором. В приёмной я вытащил из пиджака шоколадный трюфель, купленный для неё в честь новогодних праздников.
– Это Вам! – протянул я ей в руки, обёрнутую в подарочную бумагу, коробку с конфетами.
– Спасибо, не стоило! – холодно сказала она, небрежно закинув подарок в ящик стола.
– Мне просто хотелось сделать Вам приятное, не намекая ни на что и ничего не ожидая взамен, – глупо почувствовал я себя.
– Лейтенант, это смахивает на ухаживание! Такое сближение нам ни к чему!
– Так точно! – ответил я, не желая спорить и оправдываться, но ощущая расстройство прямо в центре души.
– Сегодня к нам зайдёт мой муж. Он не должен тебя здесь увидеть, ясно? – строгим тоном оповестила она меня о главном событие дня.
– И что мне делать, если он внезапно нагрянет? Под рабочий стол спрятаться?
– Делай что хочешь, но чтобы духа твоего тут не было, когда он заявится!
– Будет исполнено! – разочарованный сложившейся беседой, отдал я честь и оставил её наедине самой с собой.
До самого обеда я, словно мартышка, всё время привставал с кресла и поглядывал в окно, не подъехала ли к стоянке незнакомая мне машина, которая знаменовала бы приближение полковника. Майор же закрылась в кабинете и непрестанно шуршала бумагами, наверняка запрятывая левую документацию от контролирующих глаз супруга. Собираясь вниз в положенное время перерыва, я как раз углядел в окно неизвестный мне автомобиль, припарковавшийся у нашего центра. «Вовремя!», – прокомментировал я шепотом и спустился в столовую. Разогрев еду в микроволновой печке, я сел за общий стол, справа от ИТ–специалиста.
– Где остальные? – удивило меня отсутствие персонала на обеденном часу.
– Начальница звонила вниз, сказала, что владелец центра на проверку едет. Все по рабочим местам сидят, готовятся: столы прибирают, отчёты сортируют, да и вообще видимость усердной работы создают.
– А ты чего здесь тогда?
– Так у меня всё прибрано! Да и обед, есть обед! По закону! Ты же тоже здесь!
– Мне было сказано исчезнуть, когда придёт супруг.
Айтишник рассмеялся:
– Не удивительно! Мужик ещё от прежнего секретаря убыток возместить не успел, а жёнушка нового красавца завела! Увидь он тебя в её приёмной, обоим бы «навалять» захотел!