– Ой, простите! – внезапно зазвонил её телефон и, судя по фразе «тебе так сложно трубку поднять?», я понял, что это был гражданский муж.
Ливень закончился так же внезапно, как и начался. Выйдя из машины, я убрал в багажник домкрат и спустившееся колесо. Незнакомка всё ещё сидела в своём авто, припустив стекло и наблюдая за происходящим из салона.
«Вот и всё!», – наклонился я к ней попрощаться, как вдруг позади нас пронёсся джип, на скорости влетевший в лужу и с головы до ног обливший меня грязной водой.
«Придурок, ты сначала водить научись!», – высунувшись из окна, прокричала женщина вслед моему обидчику.
– Да ладно! – успокоил я её.
– Что там ладного? У Вас вся одежда в грязных пятнах! Давайте подвезу Вас до нашей квартиры! У мужа возьмёте чистую одёжку взаймы, а я приеду – постираю Вашу. Заберёте как–нибудь в другой день!
– Не стоит. Я сам умею стирать, хоть и мужчина! – ответил я взаимной подколкой по поводу гендерных ролей.
– Что ж, тогда всего хорошего! – завела она мотор.
– Постойте, Вы упомянули, что у Вас свой бизнес. А Вы не слышали о компании по производству металлических изделий и её начальстве? – назвал я наименование фирмы.
– Да кто ж о ней не слышал?! Вернее об основателе – отце. А сын, начальник, – картёжник, наркоман и бабник. Папенькин сынок, проматывающий состояние семьи. А почему Вы им интересуетесь?
– Да так! Хорошего пути! – махнул я женщине рукой на прощанье и, не дожидаясь, когда она тронется с места, побрёл себе вдоль дороги к намеченному месту.
«Ну и жених моей Рарошеньке достался! – размышлял я, печально глядя на заляпанные грязью, брюки. – Такая невинная нежная девочка и попадёт в лапы бездельника и транжиры! Надо срочно её найти! Буду дежурить в этом районе не только днём, но и вечером, и ночью! В обиду я её не дам!», – убедил я себя в твёрдых намерениях и прибавил шагу.
Глава 21. Меджнун
«Лейли и Меджнун» – лирическое произведение, написанное в IX веке классиком персидской поэзии Низами Гянджеви. Оно рассказывает о трагической судьбе молодых влюблённых, чья страсть противоречит общественным и семейным нормам. Лейли, насильно выданная замуж за избранника родителей, вынуждена отвергнуть глубокие чувства Меджнуна, и он, убитый разлукой с возлюбленной, впадает в безумие.
Читая в школе этот великий эпос восточной литературы, я даже представить не мог, что однажды и сам буду ходить по краю пропасти, упав в которую, меня, как и Меджнуна, ждало бы безумие от не случившейся любви и тяжести сердечных мук.
***
До свадьбы Рароши оставалось пять дней, и я не находил себе места, уже едва выдерживающий натиска времени, секунда за секундой отбирающего у меня возлюбленную. Одержимый намерением найти её, я почти не покидал улицы Замоскворечья. Мой одурманенный любовью и навязчивой идеей, рассудок, не позволял ногам расслабиться, и я сутками бродил по дворам, опрашивая встречных мне прохожих и, как и прежде, заглядывал в общественные заведения в поисках любимой. Денег в кармане оставалось всё меньше, но меня это не беспокоило, ведь уставший от скитаний и неоправданных надежд, я плохо ел и мало спал. Слегка обросший, растрёпанный и утомлённый я задремал этой ночью на автобусной остановке, облокотившись спиной о её стеклянную стенку.
«Ты кто такой? Иди отсюда!», – выдернул меня из беспокойного сна неприятно–едкий голос. Открыв глаза, я увидел нависшую надо мной женщину средних лет, которая собрала позади себя кучу народа из соседних домов, и, судя по разговорам, вела личное расследование о том, кто я, и почему шатаюсь по их подворотням.
«Тебе чего у нас надо?», «Бомж какой–то!», «Да не похож он на бродягу!», «Может милицию вызвать, пусть разбирается?», – доносились комментарии со стороны публики.
– Давайте, разошлись отсюда! Это клиент мой! Я его в машине вожу! – откуда не возьмись появился среди толпы таксист с кавказской внешностью, виртуозно крутящий ключи авто на указательном пальце правой руки.
– Ему тут не отель! Пусть в твоём автомобиле и дрыхнет! – сложив руки в боки, язвительно произнесла саморощенная следователь.