– Голодный, что ли? – рассмеялся напарник.
– Ужасно голодный! Голодный по любви! – подтянулся я в сидение и протяжно «выдохнул» избыточный дофамин.
Я ждал звонка весь вечер и всю ночь, беспокойно хватая мобильный каждую минуту. Я проверял, не выключен ли звук и есть ли связь. Я смотрел на электронные часы, меняющие цифры одну за другой и несказанно нервничал. Казалось, что каждая клеточка моего мозга стала похожей на фитиль, готовый вспыхнуть и, подожгя остальные, устроить негасимый пожар. Не сомкнув и глаза, я сидел на кресле и неутомимо размышлял: «Может, отец увидел записку и отнял её? А может, Рароша и сама не захотела мне звонить? Да нет, она же сказала, что любит!». Как бы то ни было, наступившие после полуночи сутки, были предпоследними перед её замужеством. К утру накал от ожиданья стал абсолютным равнодушием, а днём – тотальным огорчением и чувством очевидного провала. Желание понять и оправдать Рарошу сменилось гневом на неё. Иронично, я так сильно ждал весточки от любимой, что перегорел от этой же силы. Конечно, разумом я понимал, что восточные устои их семьи идут вразрез её девичьей воли, но сердцу было всё равно. Приняв печальную реальность, я завалился подремать и проспал до самого вечера.
Мой крепкий сон внезапно оборвал звон телефона, пробивший тишину в полупустой квартире. Спрыгнув с постели, я рванул к мобильному, оставленному на кухне.
– Алло! Алло! – кричал я в трубку, одновременно пытаясь нащупать включатель настольной лампы.
– Привет, дружище! – услышал я голос бывшего сокамерника и, расстроенный, приземлился на стул. – Чего голос такой запыхавшийся?
– Звонка ждал от Рароши, – опечаленно сказал я, и сердце облилось тоской чернильного цвета.
– Нашёл её?
– И да, и нет.
– Зря ты время тратишь! Не по судьбе она тебе пришла, но я уже говорил об этом.
– Да с чего ты взял, что не по судьбе? – итак раздражённый происходящим, сорвался я. – Она была моим светом в плену, и до сих пор, точно звезда путеводная, светит мне! Если она – не судьба, то для чего я выжил?
– В Ираке свет только от факелов демонов! А в них все люди, жизни и эмоции в змеиный клубок заплетены. Иди, разбери, где там судьба, а где проказы дьявола.
– Не желаю говорить об этом! Как у вас там? Когда домой приезжаете?
– Послезавтра будем. Растения–то наши живы?
«Чёрт!», – взглянул я на позабытых мною зелёных сожителей. Замиокулькас держался молодцом, а вот у фикуса листочки опустились так же, как и мои отчаянные руки.
– Нормально с ними всё! Сейчас как раз займусь поливом! – ответил я другу.
– Ты и себя пивком залей, а то от напряженного настроя сеть сотовая током бьёт сюда! – захихикал товарищ и завершил диалог.
Я полез за деньгами в карманы брюк. Пересчитав купюры и монетки, которые остались у меня, решил, что на спиртное точно хватит, а то немногое, что будет сдачей, потрачу в аэропорту.
Купив пол–литра тёмного пива и чекушку водки, я вернулся в квартиру, сердечно желая напиться и просто отвлечься от всего, что происходило со мной за последние месяцы. Оставшись в футболке и лёгких финках, я распахнул окно и закурил. Прохладный ветерок приятно обдувал мне плечи и руки, а запах подступающего лета, сладкий, цветочный, невольно успокаивал душу. Я присел у окна и, откупорив пиво, сделал несколько жадных глотков. На сердце слегка полегчало, словно крест, что я нёс на голгофу, был сброшен с моих плеч. Я смотрел в огоньки дальних улиц и просто дышал теплом.
В дверь позвонили, но увлечённый покоем вечера, я отказался открывать. Однако настойчивость гостя смогла побороть мою апатичную лень и, попивая из горла хмельной напиток, я медленно пошёл к двери.
На пороге стояла Рароша.
– Ты один? – спросила она, опасливо моргая глазками.
– Ты всё–таки пришла, – сделал я шаг назад, впуская девушку в квартиру.
– Солгала папе, что к подружке иду на свадебные приготовления, – повинно склонила она голову.
– Ты проходи в квартиру! – поставил я пиво на тумбочку в прихожей и набросил сорочку на плечи.