– Что–то случилось? – встрепенулся я.
– Твой товарищ так и не смог выйти из состояния депрессии, и стал много пить. Так много, что запои стали образом его жизни. Я предупредила его, что если не ляжет в наркологический диспансер, потеряет меня навсегда. А он отрицает, что алкоголик, хотя в клинику лёг! Я звоню, чтобы попросить тебя убедить товарища в необходимости лечения, если вдруг добудет телефон и объявится с незнакомого номера.
– Мне очень жаль. Знаешь, ПТСР – состояние сложное и его надо испытать, чтобы понять, как это непросто. У друга оно выражается в избегание общества и в перепадах настроения. Он пьёт, чтоб заглушить эти ощущения. Я считаю, что ему нужна помощь психотерапевта, а не нарколога. Необходимо устранить причину проблемы, а вместе с ней уйдут и следствия.
– Я в корне не согласна с тобой! Я считаю, что каждый мужчина должен найти в себе силы жить дальше! С психологом или без! Твой товарищ не хочет их искать! Он упивается собственным горем и несостоятельностью! Ему нравится болеть и жалеть самого себе! К тому же это служит хорошим оправданием его трусости в гражданской жизни. Он боится ответственности, избегает дискомфорта и неудобств. Поэтому он пьёт! Потому что забыл, каково это – быть мужчиной, а не потому, что у него ПТСР!
– Тебе виднее! Я исполню твою просьбу: скажу, чтобы лечился от обоих недугов! – не стал я спорить с женщиной, далёкой от армии, войны и травм, связанных со службой. Я понимал, что ей было нелегко рядом с человеком, прибывавшим в вечной апатии и запоях, и, что сейчас она старалась во благо их общего будущего, однако был слегка задет её осуждающим моего друга тоном.
Тем не менее, доля правды в её словах была, и даже я, мотивированный поруганием, взялся за голову: «И как же я сам не дошёл до этого? Чего я тут лежу в самосожаление и жду от своей девушки действий? Необходимо расти, чего бы это ни стоило! Отец был прав: надо научиться терпению и умению ждать. Достигну высот и вернусь за Рарошей! Тогда ни её отец, и уж, тем более, ни её бестолковый муж не смогут встать на моём пути!».
Перевернув старые журналы с брошюрами и письмами, которые всё забывал повыкидывать, я достал приглашение от Министерства обороны. У меня ещё было время подать на курс. Я сел на край дивана и задумался. Идти в военное дело мне не очень хотелось, но за спиной была армия, служебный опыт в горячей точке мире, был чин и знак отличия, – все шансы на поступление. А ещё была готовность и желание спасать людей и сохранять им жизни. Позвонив по номеру телефона, указанному в письме я узнал, что именно этим и занимались спец. силы Скандинавии: разведывательные операции, борьба с терроризмом, освобождение заложников и помощь людям в кризисных ситуациях.
Куратором программы мне было предложено несколько направлений специального назначения. Понимая, что я все ещё находился под давящим воздействием ПТСР, и мне было рано ехать в обстановку стресса и боевых действий, я выбрал область кибербезопасности. Она охватывала задачи по защите компьютерных систем и сетей от цифровых угроз, а также включала в себя разработку и поддержку технологий в сфере военной связи. По успешному окончанию обучения мне полагалось звание лейтенанта в специальных силах Королевства. «Программирование, которое я хотел изучать, и помощь людям через техническую поддержку!», – обрадованно улыбнулись мои губы. «Волшебный женский пендаль!», – засмеялся я, заочно благодаря подругу товарища.
На поступление в военную академию был конкурс, пройти который могли лишь те бойцы, что были готовы к физическим и психологическим перипетиям. Спортивные нормативы я сдал без проблем, да и моё здоровье не вызвало ни у кого сомнений, а вот медкомиссия, оценившая состояние психики, поставила диагноз – ПТСР. Учитывая, что результаты тестов не разглашались за пределы Министерства обороны, я мог не беспокоиться за негативные последствия обнаруженного у меня врачами посттравматического синдрома.
«Место на курсе – твоё, благодаря резюме, служебному опыту и оценке личных качеств, но отправлять тебя на практику мы не в праве, пока не пройдёшь новую медкомиссию ровно через год. Если ПТСР ослабнет, сможешь наверстать упущенное, а пока приступай к теории с начала сентября. И не забудь на стипендию подать!», – пожал мне руку командир из комиссии, принимавшей на программу.