Колонг.
Колонги быстро привыкают к неволе и становятся ручными. Ухаживать за ними нетрудно, в пище они неприхотливы и едят всякие фрукты, хотя предпочитают мясо.
Интересные наблюдения над поведением колонга в неволе сделал натуралист Рок, который привез во Францию самца колонга. В течение ста девяти дней морского плавания Рок кормил пленника бананами, вареньем, рисом и свежим мясом. Колонг с жадностью съел мертвого попугая, а когда нашли гнездо крысы и дали ему крысят, он их ел с видимым удовольствием. Позже его кормили рисом и сладким хлебом с водою. По прибытии в Гибралтар колонгу стали снова давать плоды; мяса он больше не ел.
Ночью этот колонг становился очень деятельным и пытался вылезть из клетки, днем же был совершенно спокоен и, подобно всем летучим собакам, подвешивался к чему-нибудь на одной задней ноге, закутавшись с головой в свои крылья. Когда ему нужно было испражняться, он на весу зацеплялся за что-нибудь передними конечностями и опускал книзу заднюю часть тела, чтобы не испачкаться и не замочиться.
Он скоро привык к людям, которые за ним ухаживали; в особенности хорошо знал своего хозяина, позволял ему дотрагиваться до себя и гладить шерсть. Он не делал никаких попыток кусаться. Точно так же он относился и к негритянке, которая ухаживала за ним на родине.
Другой колонг, пойманный позднее, был еще более ручным. Он ласкался к каждому человеку, лизал руки, как собака, и вообще проявлял к людям большую доверчивость.
Судя по наблюдениям в неволе, можно предполагать, что и в естественных условиях колонги, кроме плодов, поедают еще мелких позвоночных и насекомых. Натуралист Шорт наблюдал даже, как колонги ловили рыбу.
«Мое внимание, — говорит он, — привлек образовавшийся от недавнего дождя пруд. Он был наполнен множеством мелкой рыбешки, которая играла в воде, массами показываясь на ее поверхности. Внезапное появление рыбы в пруде, то высыхавшем, то снова наполнявшемся дождевой водой, не представляло для меня ничего нового. Мое внимание было направлено на стаи больших птиц, тяжело летавших над водою. Они схватывали ногами рыбок и улетали с добычей на тамариндовые деревья, чтобы там съедать ее. Присмотревшись внимательнее, я убедился, что это были не птицы, а колонги. В этот раз я смог наблюдать их лишь недолго — мне помешала быстро наступившая вечерняя темнота. На следующий вечер я пришел к пруду часом раньше и увидел то же самое. Я попросил моего спутника Уатсона зарядить ружье и выстрелить, чтобы по убитому животному точно определить его. Уатсон застрелил двух или трех из этих крылатых рыболовов, и они оказались колонгами».
Большой вампир, или упырь, несмотря на свое страшное название, питается преимущественно плодами, как колонги, и ловит насекомых.
Об этой летучей мыши рассказывают множество сказок, смешивая вампиров с кровососами, ближайшими их сородичами.
Это довольно крупное животное, достигающее в длину 16 сантиметров. Живет вампир в Северной Бразилии и Гвинее. Мех у него мягкий и нежный, на спине бурый, на груди и брюхе желтовато-бурый. Его своеобразная голова производит отталкивающее впечатление, особенно если взглянуть спереди. Голые оттопыренные уши, торчащий на носу кожистый придаток, оскаленные зубы и черные сверкающие глаза — все это создает впечатление сказочного чудовища.
Большой вампир.
«Неудивительно, — говорит ученый-исследователь Бэтс, — что народная фантазия наделила это безобразное создание сверхъестественными свойствами, считая его нечистой силой или порождением злых духов. На самом же деле вампир — одна из самых мирных летучих мышей, безвредность которой хорошо известна всем прибрежным жителям реки Амазонки. Я нашел два различных вида вампиров (черноватого и красноватого цвета) и убедился, что тот и другой питаются преимущественно плодами. Дневным убежищем для представителей обоих этих видов служило церковное здание. Каждый вечер, сидя перед дверью своего дома, я видел, как вампиры стаями вылетали из церкви через большое открытое окно позади алтаря. Я долго слышал писк, с которым они разлетались по лесу. Иногда они залетали в дома. Когда один из них впервые залетел в мою комнату и стал кружиться под потолком, я принял его сначала за голубя, пропавшего у соседа.