— Вот как ты рано?.. Стряслось что или так? — спросила бабушка, запирая за ней калитку.
Лидочка поняла, что Петра здесь нет.
И словно не она, а кто-то другой за нее, непринужденно промолвила:
— Да все в порядке, бабушка. Я к вам за овощами. Винегрет хочется сделать, а на базаре все несвежее.
— Ну, ну, молодушка, хозяйничай, — потеплевшим голосом похвалила ее старушка, — где баба недоспит, там работа кипит. Идем, доченька.
Расхаживая по бабушкиному огороду, Лидочка успокоилась под воркотню старушки. В самом деле: если он отправился на вечеринку, почему бы ему там и не заночевать? Бывает же так.
Но на заводе ею снова овладело беспокойство. Она звонила в прокатный цех трижды, и каждый раз отвечал чужой голос. А в четвертый раз, когда ее соединили с конторкой Петра и она уже собралась спросить о нем, в трубке прозвучал знакомый голос.
«Андрей», — узнала Лида и, прикрыв ладошкой микрофон, снова осторожно повесила трубку. Как наяву встали перед ней насмешливые глаза его. И словно услыхала: «Муженька ищете?.. Придет, не потеряется. А коли боитесь, привяжите к юбке».
«Да… так бы он и ответил», — с трудом передохнув, подумала Лидочка.
Каждая мелочь на работе ее раздражала, а когда в одном из цехов начальник отказался устранить замеченное ею нарушение техпроцесса, она не выдержала. Давно чувствовала внимание к себе со стороны Пуховича, галантного и представительного инженера, сейчас, в связи с затяжной болезнью главного металлурга, исполнявшего его обязанности. Она вошла к нему в кабинет, сбивчиво наговорила ему и о людской черствости, и о не грамотности и еще о чем-то неясном, что мешало ей сегодня спокойно дышать.
— О, Лидия Ивановна, да это же пустяки. Идемте, я помогу вам.
Пухович молодцевато вскочил с кресла, одернулся, поправил сбившийся галстук и осторожно тронул Лидочку за локоток.
— Ну, двигаемся…
У мартеновского цеха грозно рокотал мотор овитого пылью бульдозера. Засматриваясь на него, Лидочка и Пухович кружили по взрыхленной перед цехом площадке, отыскивая дорожку.
— Эка, ведь наковырял дьявол, — сердито бормотал Пухович, носком лакированного туфля ощупывая подозрительно накренившуюся глыбу земли.
— Кажется, ничего, выдюжит…
Он оглянулся на Лидочку, улыбнулся и посторонился, пропуская ее вперед.
— Шагайте.
— Между прочим, — сказал как бы вскользь Пухович, — как это Петра Кузьмича угораздило?
— Что? — вспыхнула Лидочка.
— Ну, — замялся он, — нахулиганить?
Лидочка, недоумевая, смотрела на него. Тот смутился. Превозмогая неловкость, спросил наконец осторожно:
— Вы разве ничего не знаете?
— А что случилось?
— Ведь его же на пятнадцать суток посадили.
Лидочка вздрогнула.
— Нет, этого я не знала.
Лидочка неуверенно поставила на глыбу земли одну ногу, постояла, пробуя ее надежность, потом перенесла другую. И тут земляной ком осел, сполз набок, вниз, к бесформенному, с рыжими глинистыми стенами котловану. Она смешно взмахнула руками, изогнулась резко назад, стремясь сохранить равновесие, и, не удержавшись, спрыгнула. В ту же минуту на талию опустились тяжелые сильные руки, крепко сжали ее и бережно приподняли.
Зардевшись, Лидочка отступила. Она механически постукивала о землю каблучками и вся сосредоточилась на неожиданном, сильном и дружелюбном прикосновении Бориса.
До входа в цех они не проронили ни слова. А когда поднимались по крутой полутемной лестнице в контору цеха, Лидочка снова почувствовала на талии руки Пуховича. И смущенно отстранила их.
Лида слушала, как он журил начальника цеха, видела перед собой извиняющиеся глаза того и все больше удивлялась: неужели Пухович такой сильный человек, что его боятся?
— Ну, теперь у вас с ним дела пойдут, — уверенно сказал он, когда вышли из цеха, и покровительственно улыбнулся.
Она не думала, хорошо, плохо ли, но в эту минуту ей хотелось одного — идти и идти вот так, рядом с этим человеком, не говоря ни слова.
Молча они снова вернулись в кабинет.
— Так вот, Лидия Ивановна, придется, видимо, взять над вами шефство.
— Как шефство? — не поняла Лидочка.
— Да вот так, как сегодня. Поводить вас по цехам, с людьми познакомить.
Она коротко взбросила ресницы и вновь опустила их.
Пухович заколотил пальцами по столу.
— И еще, — передохнул он, — еще одно шефство… над вами с Петром. Что-то вы с ним в медведей превратились — ни в кино, ни в театре вас не увидишь.
— Тут вы не поможете. Петр занят. Работы много. Да и вообще…