Дом Груздева радовал глаз строгими опрятными очертаниями. Опалубленный, под красной железной крышей, он всем своим видом говорил о достатке и заботливости хозяев. Наличники окон сияли недавней покраской. Звенья палисадника были набраны из строганых брусьев. Меж плотно пригнанных досок воротных полотнищ не притаилось ни единой щелочки.
Петр надавил пальцем фарфоровую кнопку звонка, и тотчас скрипнула далекая дверь, шаркнули тяжелые шаги. Знакомый басок спокойно спросил:
— Кто?
— Яков Яковлевич, откройте, пожалуйста.
— О-о-о! — без пиджака, в темной трикотажной рубахе, с закатанными по локоть рукавами, Груздев стоял в раскрытом створе калитки и тянул навстречу Петру загорелую волосатую руку: — Заходи… Заходи… — Он, видимо, встал из-за стола; одутловатые губы его лоснились незастывшим жиром.
— Пшел, хвостатый дьявол! — нестрого прикрикнул на выскочившую из конуры большую пегую собаку и остановился, загораживая собой Петра. — Шагай быстрей в дверь, а то мой Рекс тяпнет, чего доброго.
Войдя в комнату, Груздев пригласил гостя к столу.
— Садись, садись, — настойчиво потащил он отнекивающегося Петра за руку. — Чего там, свои люди. — Прочно усевшись за стол, перегибаясь через спинку стула, обернулся назад, к кухонной двери, и крикнул: — Мамаша, поставь-ка нам чего-нибудь подбадривающего.
На крик из кухни вышла белокурая полная женщина в мягком байковом халате.
— Знакомьтесь, — качнул головой Груздев, принимая у нее графинчик с темной настойкой, — моя хозяйка. А это, Маша, мой начальник стана.
Петр, неловко поднявшись, через стол пожал мягкую ладонь жены Груздева.
— Ну, мамаша, присаживайся с нами, выпьем чуть-чуть.
— Знаете, Яков Яковлевич, вы извините, но я не буду, — смущенно отказался Петр.
Груздев внимательно, словно впервые увидев, обежал Петра взглядом мягких черных глаз, крякнул и сунул графинчик в руки жены.
— Убери-ка эту чертячью выдумку, чтоб не смущала. — И обернувшись к Петру, строго округлил глаза:
— Ну, а уж от обеда не отказывайся, это наверняка можно, в отрезвительную не попадешь.
Петр вспыхнул.
Заметив это, Груздев подмигнул:
— Шучу…
После обеда он хлопнул себя по животу, распустил брючный ремень и, закурив, улегся на кушетку.
— Ты уж извини старика, не могу не полежать после обеда, — сказал он, осторожно стряхивая пепел на спичечную коробку, положенную на валик кушетки.
Они поговорили о разном. Вспоминая институтскую жизнь, Петр начал описывать странности одного профессора. А когда закончил и взглянул на Груздева, тот уже сладко посапывал, смежив морщинистые веки. Тяжело вздымался туго обтянутый рубахой живот. Вместе с выдохом изо рта вылетал какой-то неясный звук, отдаленно схожий с мурлыканьем кота. Прошла минута, Груздев дернулся, размежив веки, и зашипел по-гусиному протяжно:
— Фу-х-х-х, чуть-чуть не уснул, — и, крякнув, спустил с кушетки ноги, снова задымил папиросой. — Так… Блажил, значит, ученый муж.
— Да, Яков Яковлевич, беспокойный был. Вот и у меня, кстати, покой улетел.
— Что еще?
— Сейчас объясню.
Сходив к вешалке за бумагами, Петр развернул их прямо на кушетке, на свободном месте, и подал Груздеву пояснительный текст.
— Прочтите.
— Ну-ну, давай, — поудобнее уселся Груздев, достав со стола футляр с очками.
Пока он читал, пошевеливая косматыми с искорками седины бровями, Петр терпеливо молчал, наблюдая за склоненным к бумаге лицом Груздева. Тот что-то мычал себе под нос, время от времени подергивал свободной рукой, и Петр так не мог понять, одобряет он прочитанное или отрицает. Перевернув последнюю страничку, Груздев переложил текст на кушетку, задрал очки на серьезно наморщенный лоб и забасил:
— Это… ты что ж, это, всерьез?
— Яков Яковлевич, какие же тут шутки?
— Да, — причмокнул губами Груздев и тяжело повесил голову. — Понял я твою мысль. Увлекательная штука. Но как ты думаешь ее осуществлять?
— Строить опытную установку и экспериментировать.
— Вот… Вот тут-то и загвоздка будет. С этим делом надо на передовой завод, на современное оборудование идти. Что на наших самоварах наэкспериментируешь. Смотри что́ тебе нужно… И режим по температуре, и режим по времени, и оба эти режима связать друг с другом. На это все специальная техника нужна. А где она у нас? Ты, как капитан без компаса, заблудишься в море неясностей без совершеннейшей аппаратуры и погубишь свою идею, а с ней и себя.