Там же он изобразил Лоренцо Ридольфи30, который был в то время послом Флорентийской республики в Венеции. Он написал там с натуры не только выше поименованных дворян, но также ворота монастыря и привратника с ключами в руке. Это произведение в самом деле отличается великим совершенством, потому что Мазаччо сумел так хорошо разместить на пространстве этой площади фигуры людей по пяти и по шести в ряд, что они пропорционально и правильно уменьшаются, как того требует глаз, и действительно кажется, будто это какое-то чудо. Особенно удалось ему сделать их как бы живыми, вследствие соразмерности, которой он придерживается, изображая не всех людей одного роста, но с большой наблюдательностью различая маленьких и толстых, высоких и худых. У всех ноги поставлены на плоскости, и они так хорошо, находясь в ряду, сокращаются в перспективе, что иначе не бывает в действительности31.
После этого Мазаччо вернулся к работе над капеллой Бранкаччи, продолжая сцены из жизни св. Петра, начатые Мазолино, и частью их закончил, а именно – сцену с папским престолом, исцеление больных, воскрешение мертвых, наконец, излечение хромых тенью, когда он проходит по храму вместе со св. Иоанном. Но самой замечательной среди прочих представляется мне та картина, где Петр по приказанию Христа извлекает деньги из живота рыбы, чтобы уплатить подать. Помимо изображения одного из апостолов в глубине картины, которое представляет собою портрет самого Мазаччо, сделанный им с себя при помощи зеркала так хорошо, что он кажется прямо живым, – мы видим здесь еще гнев св. Петра на требования и внимание апостолов, которые в разнообразных позах окружают Христа и ждут его решения с такой жизненностью движений, что в самом деле кажутся живыми, в особенности св. Петр, у которого кровь прилила к голове, потому что он нагнулся, стараясь достать деньги из живота рыбы; а еще лучше – сцена, когда он платит подать; здесь видно возбуждение, с каким он считает деньги, и вся алчность сборщика который держит деньги в руке и с наслаждением них уставился. Мазаччо написал еще воскрешение царского сына святыми Петром и Павлом, но вследствие смерти художника эта работа осталась незавершенной, ее потом закончил Филиппино32. В сцене крещения св. Петром высоко ценится обнаженная фигура одного из новокрещеных, который дрожит от озноба. Она написана с прекрасной рельефностью и мягкой манере, что всегда почиталось и с восхищением ценилось художниками, как старыми, так и новыми, благодаря чему капелла эта вплоть до наших дней постоянно посещается бесчисленными рисовальщиками и художниками. Там можно также видеть несколько голов, написанных так живо и прекрасно, что можно сказать, что ни один художник той поры и не приближался настолько к современным, как Mазаччо33. Следовательно, его труды заслуживают бесконечных похвал и главным образом потому, что своим мастерством он дал направление прекрасной славе нашего времени. А доказывается это тем, что наиболее прославленные скульпторы и живописцы после него вплоть до наших дней, работая в этой капелле и изучая ее, достигли совершенства и знаменитости, а именно: Фра Джованни да Фьезоле34, Филиппино34, закончивший капеллу, Алессо Бальдовинетти35, Андреа дель Кастаньо34, Андреа дель Верроккио34, Доменико дель Гирландайо34, Сандро ди Боттичелли34, Леонардо да Винчи34, Пьетро Перуджини34, фра Бартоломео ди Сан Марко36, Мариотто Альбертинелли37 и божественнейший Микеланджело Буонарроти34. Затем – Рафаэль из Урбино34, заложивший тут начало своей прекрасной манеры, Граначчо38, Лоренцо ди Креди39, Ридольфо дель Гирландайо34, Андреа дель Сарто34, Россо40, Франчабиджо41, Баччо Бандинелли42, Алонсо Спаньоло43, Якопо да Понтормо44, Перино дель Вага45 и Тото дель Нунциата; словом, все, кто старался постигнуть это искусно, постоянно отправлялись учиться в эту капеллу, чтобы воспринять наставления и правила в мастерстве фигур от Мазаччо. И если я не назвал многих чужеземцев и многих флорентийцев, которые стекались изучать искусство в эту капеллу, то достаточно сказать, что куда стремятся главы искусства, туда же вслед за ними и прочие члены. Но, хотя произведения Мазаччо пользуются столь великим почетом, все же существует мнение, разделяемое с твердым убеждением многими, что он принес бы искусству еще гораздо больше, если бы смерть, похитившая его в возрасте двадцати шести лет, не постигла его так рано47. Была ли то зависть или действительно, быть может, все прекрасное вообще недолговечно, только он умер в самом расцвете. Он ушел столь внезапно, что многие подозревали тут скорее отравление, чем иную случайность.
Говорят, что при известии о его смерти Филиппо ди сер Брунеллески сказал: «Мы понесли с кончиною Мазаччо величайшую утрату». Он горевал неутешно, тем более, что покойный с великим старанием объяснял ему многие правила перспективы и архитектуры. Мазаччо был погребен в той самой церкви дель Кармине в 1443 году48. И если тогда же над его могилой не было поставлено никакого памятника, потому что при жизни его мало ценили, то после смерти его не преминули почтить нижеследующими эпитафиями:
Аннибале Каро:
Фабио Сеньи:
ПРИМЕЧАНИЯ А. Губера
1. Жизнеописание» Филиппо Брунеллески, см. в настоящем издании. Мазаччо был самым молодым (и самым недолговечным) среди названных художников.