Служба не обременяла, привычная армейская рутина. Однообразие скрашивала охота. Я купил хорошее ружье 12 калибра, из тех, что поставляла нам Германия по репарациям. Дома были две собаки, опытная в охоте лайка Атаман и подрастающая овчарка Джек. Главный собачник брат Витя отбывал службу на Камчатке, и собаки сразу признали меня за своего. Там была красивая охота на фазана. Атаман прекрасно справлялся и на фазаньей, и на утиной охоте, а Джек вначале не признавал эту дичь за достойную добычу. Потом он перенял от Атамана все приемы в охоте, но главным объектом для него оказалась косуля, которую он умел завернуть и нагнать на охотника. Он хорошо брал след и находил по следу отца или меня. Однажды ездили за матерью, чтобы войти в помещение штаба. Я был дежурным по батальону и сидел в штабе.
Джек выследил меня и улегся на пороге. Штабные утром пришли на службу а пес не пускает. Привезли мать, и дело уладилось.
Политическим воспитанием личного состава батальона, если так можно выразиться, руководил зам. командира батальона по политчасти майор Букаринов, по характеру добродушный и покладистый. По поводу и без повода обычно он говорил: «Тут вы допускаете политическую близорукость». Кроме того, был еще замполит в артиллерийском дивизионе, майор Лановлюк. Этот был ревнитель какой-то особой дисциплины и всегда находил повод для придирок. Однажды они компанией выпивали у нас с моим отцом, и Лановлюк пренебрежительно отозвался о нашей собаке. Отец его предупредил:
— Ты смотри, при нем меня не трогай.
Лановлюк демонстративно тряхнул отца:
— Ой, Иван Михайлович!
Атаман мгновенно спустил с него штаны. Брюки были навыпуск, пес распустил их по шву, и мать тут же зашила их на машинке. У Лановлюка были особые отношения с Колей Макаровским, с которым я тогда подружился. Коля, архангельский мужик, как и я, был произведен в лейтенанты из старшин. На год старше меня, он успел кончить техникум механизации сельского хозяйства и разбирался в технике. Больным местом дивизиона была исправность тягачей для 100-мм пушек, дизельных гусеничных тракторов «Сталинец». Трактора часто ломались, и Коле как специалисту приходилось заниматься их ремонтом и поддержанием в рабочем состоянии. По службе он был старшиной дивизиона, а по факту майор Апарин называл его своим заместителем по технической части. Лановлюку такая уравниловка с ним казалась не по чину и приводила к конфликтам между ними. Апарин уговаривал: «Два моих заместителя и не можете помириться». Спокойный, с уравновешенным характером и великолепным чувством юмора, Коля снисходительно относился к потугам Лановлюка установить между ними субординацию.
Командиром батареи, в которой Коля стал замполитом, был майор Иванов. При абсолютно русской фамилии он был чистокровный хохол и за многолетнюю службу так и не стал говорить по-русски. Но это был, пожалуй, его единственный недостаток, кроме врожденной медлительности и некоторого равнодушия в исполнении службы, но это уже другое дело. Служба в дивизионе в основном заключалась в ежедневной работе в арт. парке по обслуживанию техники. У каждой батареи при парке были свои землянки, где вода и масло для заправки тракторов по тревоге поддерживались в горячем состоянии. В зимнее время солдаты грелись в этих землянках, и было важно, чтобы командиры не застали на месте преступления нарушителей дисциплины. Один солдат так и не мог правильно назвать фамилию замполита. В тревожных ситуациях он кричал: «Ребяты! Слезай с баков! Майор Наловлюк идет!»
В роте, как и полагается, был командир и четыре командира взводов, трех пулеметных и одного артиллерийского. Все они, за исключением одного взводного, были старше меня. Судьба их была незавидна. Перспективы карьерного роста у них были минимальны. Через три или четыре года эта категория офицеров при сокращении армии в подавляющем большинстве была выброшена на гражданку. Обремененные семьей, без специальности, без жилья, они испытали немалые трудности. Командир артвзвода Володя Бессильный почему-то всегда был тесним командиром батальона подполковником Гавришем. «У сильного всегда Бессильный виноват, а у Бессильного — Фаттахов (помкомвзвода, сержант)». Не знаю из-за чего, но Володя получает от Гавриша домашний арест, а мы выезжаем на учения с боевой стрельбой без командира артвзвода. Наблюдать за стрельбой нашего орудия приставили командира 2-й батареи из артдивизиона капитана Выперайленко. Мишень — деревянный щит размерами 1x1 м, расстояние — 500 м, дурак не попадет. Выстрел — мишень стоит, а рикошет от снаряда, кажется, точный. Фаттахов начинает бить по углам щита и все мимо. Принесли щит, а в нем отверстие от снаряда точно в центре. Щит применялся для наклейки мишени при стрельбе из винтовок и весь был испещрен пулевыми отверстиями. Взрыватель снаряда попал точно в такое отверстие и не сработал. Командир артдивизиона майор Апарин возмущался: «Ну, конечно, в такую разбитую мишень! Там он и снаряд-то с х..! — 57 мм».