— Я пока не готова к подобным разговорам, — я выдернула ладонь из руки мэра. — Смерть отца так потрясла меня, я до сих пор не пришла в себя.
— Но прошел уже целый год, — возмутился мэр. — Пора жить дальше.
Они с Антонией сговорились, что ли? Произносят прямо одно и то же. Конечно, прикрываться смертью папы, чтобы избежать важных решений, низко. Но я действительно ужасно по нему тоскую.
Мэр наступал на меня, я пятилась, бормоча что-то невразумительное. И откуда в нем такая настойчивость? Добрый дядюшка Тодд походил на бульдога – если уж вцепится в добычу, не разожмет челюсти. Вот до чего жажда наживы довела человека.
Завод отца – самое успешное предприятие в городе, да что там в городе – во всей империи. Он первым наладил производство экипажей на паровой тяге. Тогда папу называли безумцем, пророчили разорение, но прошли годы и вот уже вся империя ездит на его экипажах. Отец неприлично разбогател.
— Подумай, каково жить в нашем мире без мужской поддержки? — уговаривал мэр. — Жизнь крайне опасная штука.
Последнее прозвучало как угроза. Испугаться не успела: как раз в этот момент мое отступление закончилось тем, что я наткнулась на что-то спиной. Споткнувшись, полетела назад, но не упала – меня подхватили сильные руки. Неожиданно для себя я угодила в мужские объятия.
— Ваш друг дело говорит, — прошептал мне на ухо приятный, но незнакомый баритон. — Жизнь – опасная штука, особенно если не смотреть, куда идешь.
Я дернулась, пытаясь высвободиться, но мужчина лишь сильнее прижал меня к себе. Я могла барахтаться сколько угодно, он бы легко со мной справился. Чужое дыхание щекотало шею, меня окутал аромат мужского одеколона – с нотками кардамона и цитрусовых.
— Отпустите девушку, — насупился мэр. — Она в состоянии стоять на ногах самостоятельно.
— Это правда? Вы в состоянии? — спросил насмешливый голос.
Я угодила между двух огней. Незнакомец раздражал своей наглостью и уверенностью, но мэр был в сто крат хуже. Кого предпочесть?
— Я сама позабочусь о себе, — заявила мэру, удобнее устраиваясь в объятиях незнакомца.
— Но…, — поднял он вверх указательный палец.
— Девушка сделала выбор, — произнес мой спаситель. — Умейте достойно проигрывать.
— Мы еще вернемся к нашему разговору, Линелла, — проворчал мэр, уходя.
Едва он скрылся в толпе, я сказала:
— Немедленно отпустите меня! Это, в конце концов, неприлично.
— Как пожелаете, Линелла, — он запомнил мое имя.
Объятия ослабли, и я, отскочив от мужчины, развернулась на сто восемьдесят градусов. Благодаря этому почти акробатическому приему смогла, наконец, его рассмотреть. Он был высок, широк в плечах, костюм по последней моде с аккуратно повязанным шейным платком – вылитый столичный денди.
Лицо незнакомца скрывала необычная маска из черненого серебра. Никогда подобных не встречала. Линии и завитки на маске переплетались между собой, создавая единый узор. И хотя открытыми были щеки, волевой подбородок и жесткие губы, мне не удалось опознать, с кем имею дело, а ведь я лично знаю все верхушку общества Ганны. Возраст и тот не определить, но если судить по голосу – лет тридцать не меньше.
Картину портило пятно от вина на лацкане пиджака. Только теперь я заметила на полу разбитый бокал. Видимо, мужчина выронил его, когда я его толкнула, предварительно испачкав костюм.
Он достал носовой платок и, поморщившись, потер лацкан. Пятно осталось на месте.
— Вы испортили мне пиджак. И за это должны мне танец, — он протянул руку. Это было не предложение, а требование, что, естественно, меня возмутило. — Из-за вас я упустил кое-кого.
Я проследила за его взглядом. Синди! Моя заклятая подруга. Мы учились на одном курсе в институте благородных девиц, и особой любви между нами не было. Если незнакомец ухаживал за ней, когда я на него свалилась, он должен сказать мне спасибо за спасение из лап этого чудовища.
— Вы немного потеряли, уж поверьте, — произнесла я.
— Позвольте мне самому решать, — возразил он. — Я все еще жду заслуженную награду.
— Я не танцую, ногу подвернула, — вспомнила я легенду. — Благодарю за спасение и прощайте.
— Уже уходите? Я надеялся, мы продолжим знакомство.
— Вынуждена вас разочаровать – знакомства не будет.
Я подобрала юбку и поторопилась прочь. Не знаю, что на меня нашло, но отчаянно хотелось оказаться подальше от незнакомца. От него распространялись вибрации животной опасности. Так, наверное, ощущает себя утка, когда охотник направляет на нее ружье. Она не видит ствол, не понимает, откуда исходит угроза, но чует, что ей конец.