– Мне нужна печать!
– Печать? – синие глаза девочки округлились, а голова упала на бок.
– Печать, печать. Мне сказали сначала у Вас поставить печать. Счетовод или бухгалтер ваш.
– Счетовод? – глаза девочки все так же непонимающе смотрели на Поля.
– Может он и не счетовод, но кто-то. Хм… к кому меня отправили с самого начала.
– Ладно! – девочка расхохоталась, – Я с самого начала знала, кто ты, хотела послушать, как ты станешь описывать то, что с тобой произошло.
Смех девочки напугал Поля, но ни одна мускула не дрогнула на его лице.
– Поставите печать?
– Поставлю.
– Ну так ставьте!
Поль хотел было протянуть девочке бумажку, но обнаружил, что его руки пусты, бумажка испарилась. Он удивленно посмотрел на свои руки, бросил короткий взгляд на девочку и внимательно изучил пол, кружась вокруг своей оси. Никаких бумажек попросту не было. Девочка предательски смеялась, от такого хохота холод пробирал до самых костей.
– Вы еще недостаточно поиздевались надо мной? Над Жоэль? Недостаточно?! Хотите еще крови, еще боли?! Как же я вас презираю!
Поль кипел, выплескиваясь наружу, и его было не остановить.
– Ой, ой!
– Зачем весь этот спектакль из иллюзий, истин? Зачем все эти разговоры? Зачем было нас сначала сплавлять в одно целое с Жоэль, а потом злобно вырывать друг у друга? Зачем?! Вам что, так наскучило все вокруг, и вы решили поиграть с людьми?
– Ой, какой смешной!
– Зачем? Ты можешь мне объяснить?! Можешь?
– А с чего ты взял, будто можешь все получить навечно?
Поль переполнялся злобой, но сдерживался изо всех сил, природная выдержка, сравнимая с упорством варана, не давала ему потерять контроль над ситуацией.
– Поль, мальчик, какие-то сплошные претензии у тебя! Стоит поблагодарить за ту малость, которую тебе предоставили. Тебе довольно трудно вообразить, какой шанс был вам дарован с Жоэль. Шанс, нарушающий движение.
– Зачем нам ваш шанс, если, едва успев его получить, мы были уничтожены, раздавлены, порваны в клочья?
– А что, по-твоему, достаточно долго? Что, по-твоему, могло бы быть достаточным для такого рода шанса?
Поль молчал, но он не был согласен и не слышал своего собеседника, кипящая крышка в груди тарахтела все сильнее.
– Поль, мальчик, то, что ты хочешь выторговать себе и Жоэль, не существует.
Поль обнаружил, что девочка как будто мигала, такой эффект бывает у голограмм. Ее образ становился то расплывчатым, то неестественно резким.
– А что тогда существует?
– Ничего не существует.
– Тогда я совсем ничего не понимаю. Я не понимаю! Я не намерен это выслушивать. Всю эту вашу псевдофилософию, весь этот обман!
– Я не хочу тебя обманывать. Я отвечаю на вопросы.
Девочка встала с арбуза, осмотрелась по сторонам и хихикнула. Повернувшись спиной к Полю, она зашла за ствол могучего дерева, а еще через секунду из-за ствола вышла женщина, все с теми же странными излучающими опасность глазами. Атмосфера в комнате начала меняться, листья дуба падали на землю, укрытую серым, без единого вкрапления розового, туманом.
– Ку-ку. Поль, мальчик, ты что, расхотел свою печать?
Женщина наклонила корпус вперед, держа руки за спиной, Поль было попятился, но вовремя собрал волю в кулак и сдержанным тоном произнес:
– Мне нужна печать, чтобы продвинуться дальше.
– Дальше? А зачем тебе двигаться дальше?
– Я думаю. Я предполагаю…
Поль замешкался, потому что его ответ был приговором на виселицу чужой иронии.
– Ну, продолжай. Мне очень любопытно.
Женщина произносила слова игривым тоном, почти неприлично они звучали в тумане и облачной комнате.
– Я надеюсь вернуть Жоэль. Я надеюсь, я верю в то, что найду способ вас всех обмануть.
Последовала тишина, тишина, в которой казалось одновременно взрывались человеческие атомные бомбы и Господний гром.
– Нас. Множественное число меня всегда забавляло. Вы, люди, дробите все сущее на части, а потом удивляетесь сложности и трагичности судеб. Вы дробите себя на качества, других на пороки, мир на государства, Землю на собственность, желая приобрести целое.
– Мы просто хотим верить. Мы хотим любить.
– Хотите, желаете – эти слова принадлежат только человечеству. Вы их придумали. А по сути их нет, ничто не желает ничего, кроме человечества. Только человечество желает, производя, как на заводе, потребности.
– Нет! Точнее, все верно. Но как же любовь? Мы умеем любить.
– Умеете. Иногда.
– Любить разве еще кто-то способен?
– Способен или нет, снова дробление.