Чем больше проходило времени, тем большее количество «свечения», мне удавалось «перетянуть» и усвоить. Развитие моего тела ускорилось, собственное сердце сверкало все ярче, а вот с матерью происходило что-то плохое. Ранее яркие линии, окружающие меня со всех сторон, существенно потускнели, да и сердце хоть и стало биться чаще, но его сияние ослабло почти вдвое.
Не нужно было быть гением, (достаточно прожить две жизни, и встретиться с каким ни будь божеством), что бы понять, что происходит. Мои действия, («перетягивание» «свечения»), создавало дополнительную нагрузку на организм матери, и похоже, он, (организм), с нагрузкой не справлялся.
Худшим вариантом развития событий, могла стать смерть родительницы от истощения, или получение какой ни будь травмы. Что бы этого не случилось, нужно было всего лишь прекратить «вытягивать» «свечение» из ее тела… но это значило бы, что я сам отказываюсь от возможности усилить себя…
В общем, после недолгих душевных терзаний, мной было решено не останавливаться.
Рождение ребенка: это прекраснейшее и желаннейшее событие для родителей, праздник для родственников и друзей, а так же страшнейшая и мучительнейшая пытка для самого ребенка. Как хорошо, что люди не помнят процесса своего появления на свет, ведь испытанная в эти моменты боль, может свисти с ума и крепких волей воинов, закаленных во множестве испытаний. Мне же, уже второй раз пришлось пройти весь процесс, и тот момент, когда с первым вдохом воздух, (словно холодное пламя), обжег легкие, можно было считать вершиной блаженства.
Не удивительно, что после произошедшего, мой разум померк на долгие месяцы, а когда возможность связно мыслить вернулась, телу было не меньше полугода. Первое, что я увидел в новом мире, это лицо женщины, (бледное и осунувшееся, с потускневшими от усталости глазами, но нежной улыбкой на губах). Совсем несложно было догадаться, что это и есть моя мать, а причиной ее самочувствия, являются мои действия в момент нахождения в утробе, (и пусть это всего лишь догадка, но она звучит вполне логично).
При попытке найти отголоски совести в душе, я понял что мне как-то безразлично состояние женщины, давшей жизнь моему телу. Это было неприятно осознавать, (стало даже немного страшно), но я понимал, что если бы мне дали еще немного времени, родительница вполне могла умереть от истощения, и меня бы это все равно не беспокоило.
Так как тело было еще очень маленьким и слабым, а заняться чем-то хотелось, (хотя бы, что бы отвлечься от неприятных мыслей), было принято решение, вновь заняться медитациями. Днем я слушал взрослых, пытался шевелить конечностями, переворачиваться на живот и ползать, а ночью погружался в состояние транса, в котором наблюдал за своим сердцем, сверкающим словно маленькая звезда, а так же усилием воли заставлял «сияние», перемещаться более сильными потоками по линиям, пронзающим все тело.
В какой-то момент я понял, что думать становится легче, если заставить «сияние», циркулировать через мозг. В этом занятии, самым главным было не перестараться, и не навредить себе по незнанию, а потому, каждое действие происходило с крайней осторожностью.
В виду того, что за весь первый год, (в конце которого удалось заставить тело пусть неуверенно, но все же стоять на ногах), я так и не видел человека, подходящего на звание «отец», был сделан вывод, что по какой-то причине, родитель у меня остался один. Кстати, из массы слов на непонятном языке, удалось «выловить» свое имя: Каге Нара, (осталось только понять, какое слово является именем моего тела, а какое фамилией).
В возрасте полутора лет, (когда мой словарный запас уже состоял из полутора сотен слов), мать вывела меня на прогулку в общую часть поселения. Оказалось, что мы живем в большой деревне, называемой «Коноха», но больше всего поразил тот факт, что почти все здешнее население, является магами, пусть и называющими себя ниндзя.
Руководили деревней сразу два чародея, (Хаширама и Мадара), являющиеся главами кланов потомственных магов. То, что об этих людях говорили взрослые, вызывало зависть и уважение, (в одиночку уничтожить вражескую армию, не всякому архимагу под силу), но пару раз звучало имя еще одного человека, «Шишио», в основном использующееся в качестве ругательства и пугалки для детей.
После того, как мать рассказала про то, что этот Шишио, в одиночку избил обоих правителей нашей деревни, (при этом убив их братьев, так же слабаками не считавшихся), меня стали раздирать противоречивые желания: хотелось увидеть того монстра в человеческом обличии, которого сравнивают с демонами и стихийными бедствиями, но при этом, чувство самосохранения требовало при возможности, держаться от подобного существа как можно дальше.