– Двоих.
– Тем более.
Теперь уже Зерги усмехнулся:
– Чего стоит жизнь против денег? Наёмники… Промеж них и разговор без ножа не разговор, чего уж о драке говорить.
Некоторое время оба молчали.
– Слышь, Жуга, – спросил неожиданно Зерги, – а ты вообще кто?
– В смысле? – Тот повернул голову.
– Ну, чем занимаешься?
– Травник я.
– И только?
– А что?
– Так, ничего. Просто этим делом бабки в деревнях промышляют, а тут…
– Почему? – удивился Жуга. – Знавал я, помнится, одного э-ээ… фар-мация из Гаммельна, так он говорил, что травы в лечении – первейшая вещь…
– А в колдовстве?
– И в колдовстве… А почему ты спрашиваешь?
Зерги не ответил, и тут Жугу осенило.
– Слу-ушай, Зерги, – ошеломлённо сказал он. – Провалиться мне на месте, если ты не ученик чародея! Того, погоревшего!
– С чего ты взял? – помедлив, спросил тот.
– А иначе – кто? Кто? – Жуга помолчал, собирая воедино все странности своего спутника, и продолжил: – Я ж говорил, что ты не задаром взялся нам помогать, так вот он, твой интерес! Зачем простому парню знать, что у какого-то волшебника дом сгорел? Стреляешь в темноте… не на слух же! – явно наговор, чтоб ночью видеть, так? И поссорил ты нас тогда ловко, ничего не скажешь. И ещё – ты ведь плакал тогда, у пепелища? А я-то гадал, чего ты отворачивался. То-то мне браслет покоя не давал!
– Какой ещё браслет?
– Теперь-то какая разница, – безразлично сказал Жуга. – Всё равно отняли, сволочи. А что, я угадал?
– Почти, – кивнул тот, и Жуга сдавленно выругался, когда верёвка затянула шею.
Оба снова умолкли, на сей раз надолго. Жуга морщился и кривился, силясь продрать колтун на ресницах, но без толку.
– Снаружи что? день? ночь? – спросил вдруг он. – Здесь вообще видно хоть что-нибудь?
– Очень даже видно.
– Куда нас засадили?
Зерги осмотрелся, насколько позволяла верёвка.
– Маленькая такая каморка, – наконец сказал он, – шесть шагов на пять… потолок низкий… Дверь вроде крепкая… Что ещё?
– Окошко есть?
– Нет.
– А дыры какие-нибудь?
– Не так чтобы много. В стенах разве что.
– Дверь не скрипит?
– Вот уж не знаю. Не выходил я. Да и что тебе с того скрипа?
– Как сказать! Петли дверные многим скрипят, многим – поют… Гм… корабль… – некстати вдруг пробормотал Жуга и умолк.
– Что делать будем?
– Для начала не худо бы от верёвок избавиться, а там видно будет.
– А получится? – засомневался Зерги. – Тут и шевельнуться больно. Или придумал чего?
– Может, и придумал. Спробовать хочу одну штуку, вдруг получится. Только молчи и не рыпайся, если что.
На мгновение Жуга умолк, прислушиваясь, и вдруг принялся тихонько насвистывать, морщась от боли в разбитых губах.
– Эй, ты чего?.. – насторожился Зерги, но травник лишь мотнул головой: «Не мешай».
Жуга медленно перебирал созвучия, меняя тон и высоту. Длинные и короткие звуки шли чередой, без всякого смысла и порядка, пока постепенно не осталось всего три ноты. Казалось, Жуга заблудился в этих звуках, без конца повторяя одно и то же, но шло время, и Зерги неожиданно поймал себя на том, что простенький мотивчик всецело его захватил. Было в нём что-то влекущее, некий непонятный ни уму ни сердцу зов. Зерги задумался, соображая, что бы это значило, и в этот миг его босую ногу тронули холодные когтистые лапки.
…Истошный визг разорвал тишину, резанул по ушам. Жуга выругался, стиснул зубы и так резко вскинул голову, ударив Зерги в затылок, что чуть было снова не лишился чувств. Зерги прикусил язык и смолк. Когда боль в голове утихла, Жуга обнаружил, что один глаз у него открылся, хотя и не полностью.
– Нет худа без добра… – пробормотал он и прислушался. Снаружи было тихо – похоже, на шум в каморке не обратили внимания. Жуга вывернул шею и покосился на мальчишку. Тот всхлипывал и трясся.
– Что стряслось?
– К-крыса… – выдавил он.
– Всего-то? – Жуга скривился. – Я уж думал – медведь пришёл.
– Н-ненавижу!
– Медведей?
– К-крыс!
– Мог бы сразу предупредить. Орёшь как девчонка…
Он почувствовал, как напряглась и вдруг расслабилась мальчишечья спина, вздохнул и медленно принялся высвистывать всё сначала.
Это был огромный сумрачно-серый крысюк с надорванным ухом и колючими бусинками глаз на умной зубастой морде – не иначе местный корабельный патриарх. Зерги содрогнулся:
– Господи… ну и тварь!
– Молчи.
Неслышный и почти незаметный в полутьме, крыс теперь сразу направился к Жуге, взобрался ему на плечо и принялся за верёвку. Он возился там, тяжёлый, неприятно тёплый, задевая Зерги то лапой, то хвостом; Жуга чувствовал, что мальчишка с трудом сохраняет неподвижность. Наконец петля на шее ослабла. Зерги вздохнул было с облегчением, но крыса занялась вторым узлом, и он снова стиснул зубы. Манящий пересвист давно умолк, казалось, крыса сама знает, что делать. Узел за узлом, петля за петлёй – работа двигалась медленно, и прошло, наверное, четверть, а то и все полчаса, прежде чем с верёвками было покончено. Крыса спрыгнула на пол, осмотрелась, как бы желая убедиться, что дело сделано, и лишь после удалилась.