Но Западный фронт по-прежнему сражался. Большинство дивизий смогли отойти на новые оборонительные рубежи, избежав уничтожения и пленения. В окружении на южном фланге продолжал драться Могилёв. Более того, войска Тимошенко постоянно контратаковали, и противник нёс всё новые и новые потери в живой силе и технике. По мере продвижения вермахта вглубь территории СССР компенсировать эти потери Гитлеру было всё сложнее. Мы ещё подойдём в своём повествовании к тому моменту, когда потери германской армии именно на Восточном фронте станут непреодолимым препятствием на пути Гитлера к победе. Немецкий дух, немецкий «орднунг» и рейнский металл иссякнут именно в России.
Ставка создала ещё один фронт. Резервные армии заняли окопы на рубеже Старая Русса — Осташков — Белый — Рославль — Брянск.
Сталин тяжело переживал падение Смоленска. Какое-то время он даже не разрешал публиковать в печати и передавать в радиоэфир сообщение о сдаче этого города. Потеря, без сомнения, была огромной. Слишком много ассоциаций она вызывала — поляки, французы, отданная тем и другим Москва…
Но давайте именно здесь остановимся ненадолго и задумаемся вот о чём. Говоря о начале Великой Отечественной войны, часто упоминают о том, какие душевные потрясения испытал Сталин от поражения наших войск, о его двухдневном отсутствии в кремлёвском кабинете. Но почему-то никого не интересовало, что испытывал в первые дни войны начальник Генерального штаба, когда на фронте от моря до моря в попытке контратаковать и отбить вторжение гибли механизированные корпуса, его детище. Соединения, которые, как ему казалось, определят на годы характер и мощь современных армий крупнейших держав мира. Сколько энергии, какие ресурсы и без того перенапряжённой экономики страны потрачены на их оснащение и вооружение! Лучшие командиры и специалисты, собранные со всей армии, отданы на укомплектование мехкорпусов.
И вот штабы и разведка доносят о том, как гибнут эти корпуса. Одни — даже не успев развернуть свои порядки. Другие — на марше. Третьи, оставшись без горючего, уничтоженного немецкой авиацией, и вовсе не вышли из лагерей. Но были и такие, которые схватились с авангардами противника, успешно контратаковали, пожгли много немецких танков и продемонстрировали в бою свои преимущества, но затем были атакованы авиацией, встречены мощной зенитной артиллерией, потеряли темп и, не поддержанные ни соседями, ни своей авиацией, ни артиллерией, тоже стали отходить, теряя порядок, людей, технику, вооружение.
Мехкорпуса после летних неудач будут расформированы. Танки и бронетехнику передадут в бригады. Какое-то время танковые бригады будут составлять основу мобильных ударных сил. Именно танковыми бригадами спустя три-четыре месяца под Москвой будут усиливать стрелковые дивизии, армейские группы и общевойсковые армии. Но вскоре задачи изменятся и в войска вернутся не только механизированные корпуса, но и танковые. Правда, их структура претерпит значительные изменения. С танковыми корпусами Жуков ворвётся в Берлин. К тому времени корпуса будут объединены в танковые армии. Но будут и отдельные механизированные и танковые корпуса резерва главного командования. Они как будто вернутся из прошлого, из жуткого лета 1941-го.
А пока Сталин в ярости от неудач на Западном фронте требовал отбить Смоленск, вернуть контроль над Смоленскими воротами.
Жуков со своими офицерами разработал новую операцию. 20 июля в войска ушла директива за его подписью о проведении контрудара с целью окружения и разгрома противника в районе Смоленска. Из дивизий фронта резервных армий, стоявших во втором эшелоне, создавалось пять оперативных групп. Они передавались в состав Западного фронта с задачей: нанести серию согласованных ударов с целью охвата смоленской группировки противника с северо-востока, востока, юго-востока и юга.
Июльский 1941 года контрудар в направлении Смоленска считается неудачной операцией наших войск. Мы, к сожалению, привыкли недооценивать многие действия Красной армии в первый период войны. Исповедуя крайности и не признавая полутонов, придерживаемся комиссарского правила: если не победа, то — поражение, и если не хвала, то — хула.