Односельчанам Георгий Жуков запомнился бойким и веселым парнем, «грозой девок». Они рассказывали о его столкновении с почтальоном Филей из-за приглянувшейся ему Мани Мельниковой. Филе не понравилось, что Георгий танцует с Маней. Он выхватил револьвер, который почтальону полагался по роду службы, и пригрозил: «Еще раз станцуешь с Маней, убью!» Но Георгий ловко вырвал у соперника револьвер, забросил оружие в кусты и как ни в чем не бывало продолжал танцевать с Маней. Фили же и след простыл. Позднее Георгий Константинович вспоминал: «Я когда молодым был, очень любил плясать. Красивые были девушки!»
В ту пору Георгий Константинович питал серьезные чувства к Нюре Синельщиковой. Когда она вышла замуж за другого, Жуков, узнав об этом, приехал в деревню и не своим голосом кричал: «Нюрка, что ты сделала?!» Родне едва удалось успокоить Георгия и убедить его не делать глупостей. Много лет спустя Жуков подарил ей свои «Воспоминания и размышления», надписав: «А. В. Синельщиковой — другу моего детства на добрую память».
Отпуск пролетел быстро, и нужно было возвращаться в Москву. В предпоследнюю ночь пребывания Георгия дома в соседней деревне Костинка случился пожар. Дул сильный ветер, и огонь, занявшийся посредине деревни, стал быстро распространяться на соседние дома, сараи и амбары. Молодежь в это позднее время еще гуляла и издалека заметила густой дым. Все бросились в пожарный сарай, быстро выкатили бочку и потащили ее на руках в горевшую деревню. Несмотря на отчаянные усилия пожарных команд, которые собрались из соседних сел, выгорело полдеревни. Георгий, пробегая с ведром воды мимо одного дома, услышал крик: «Спасите, горим!» Он бросился туда, откуда раздавались крики, и вытащил испуганных до смерти детей и больную старуху. Наутро обнаружились две прожженные дырки на новом пиджаке — подарке хозяина.
Вернувшись в Москву, Георгий продолжил работу в мастерской М.А.Пилихина на должности молодого мастера (подмастерья). «Хозяин спросил, как я думаю дальше жить: останусь ли на квартире при мастерской или пойду на частную квартиру? — вспоминал Георгий Константинович. — Если останешься при мастерской и будешь по-прежнему есть на кухне с мальчиками, то зарплата тебе будет десять рублей; если пойдешь на частную квартиру, тогда будешь получать восемнадцать рублей.
Жизненного опыта у меня было маловато, и я сказал, что буду жить при мастерской. Видимо, хозяина это вполне устраивало, так как по окончании работы мастеров для меня всегда находилась какая-либо срочная, неоплачиваемая работа. Прошло немного времени, и я решил: „Нет, так не пойдет. Уйду на частную квартиру, а вечерами лучше читать буду“.
На Рождество я вновь съездил в деревню, уже самостоятельным человеком. Мне шел 17-й год, а самое главное — я был мастером, получавшим целых десять рублей, а это далеко не всем тогда удавалось.
Хозяин доверял мне, видимо, убедившись в моей честности. Он часто посылал меня в банк получать по чекам или вносить деньги на его текущий счет. Ценил он меня и как безотказного работника и часто брал в свой магазин, где, кроме скорняжной работы, мне поручалась упаковка грузов и отправка их по товарным конторам.
Мне нравилась такая работа больше, чем в мастерской, где, кроме ругани между мастерами, не было слышно других разговоров. В магазине — дело другое. Здесь приходилось вращаться среди более или менее интеллигентных людей, слышать их разговоры о текущих событиях».[11]
А события клубились над Россией темными тучами.
Глава II. Буду честно драться за Россию
Начало Первой мировой войны, затянувшей в свой огненный водоворот восемь европейских государств (Германия и Австро-Венгрия — с одной стороны, противостоящие им Англия, Франция, Россия, Бельгия, Сербия и Черногория — с другой), запомнилось Г.К.Жукову погромом иностранных магазинов в Москве. «Агентами охранки и черносотенцами под прикрытием патриотических лозунгов был организован погром немецких и австрийских фирм. В это были вовлечены многие, стремившиеся попросту чем-либо поживиться. Но так как эти люди не могли прочесть вывески на иностранных языках, то заодно громили и другие иностранные фирмы — французские, английские».[12]