Поиск Мазая «журавли» вели давно и безуспешно. И вдруг удача! Тарас, тот самый Тарас, от которого никто не ожидал подвигов («Калека, куда ему, пусть бы хоть грамотно о подвигах других писал»), совершил такое, что сразу увеличивало шансы «журавлей» на победу в «Зарнице». Тарас напал на след Мазая. Да так ли это?
Мы смотрели на лестницу, спиралью уходящую вниз, и ждали Тараса. Он вынырнул внезапно, просунув в люк бритую, в крапинках-веснушках, голову. Мы наклонились и, как морковку, выдернули Тараса из люка. Вот что он нам рассказал.
В квартире, где Тарас жил с дедом и бабкой — всегда надутой и вечно молчаливой Тихоновной («уж тише поищи — не найдешь», смеялись люди), — имелась одна комната, куда ни бабке, ни внуку хода не было. Там дед Черняк спал, там читал и писал, водрузив на нос очки в золотой оправе. Читал не книги, нет, — до книг дед Черняк не был охотником, — а толстую тетрадь в черном клеенчатом переплете. Читал обычно запершись, — Тарас сколько раз видел в замочную скважину. И стоило кому-нибудь постучаться, как дед сразу прятал тетрадь. Ну а писал он всегда одно и то же — какие-то «прошения», в суть которых Тарас не вникал, да дед и не позволял этого. Подписывал: «Заслуженный партизан Великой Отечественной войны Ф. Черняк» — и отправлял куда-то по почте.
Тайна черной тетради не давала Тарасу покоя. И вот однажды, подобрав ключ, он пробрался в дедову комнату. Достал тетрадь и… тут же взвыл от боли. Это подкравшийся внезапно дед рукой, как клешней, схватил его за ухо. Потом зажал орущую Тарасову голову между ног и высек внука ремнем. Из-за тетради? Ну погоди, дед, Тарас ни за что не простит тебе обиды! Он вот что сделает. Он сорвет зло на черной тетради, которой так дорожит дед. Он выкрадет эту чертову тетрадь и сожжет. Тетрадь сожжет, а сам убежит.
И вот сегодня, улучив время, когда дед Черняк пошел на базар, Тарас пробрался к нему в комнату и осуществил задуманное. Выкрал черную тетрадь и понес за сарай жечь. Отодрал черную клеенку, чтобы скорей сгорела, и опешил, прочитав под клеенкой слова: «Протоколы «Суда Мазая».
Ему не надо было вспоминать, кто такой Мазай. Весь батальон жил этим именем.
Забыв о мести, Тарас в чем был — в курточке на одну руку, в башмаках на босу ногу, неумытый, без пилотки — побежал на НП «Зарницы», чтобы поднять тревогу, вызвать командира Спартака, командующего Орла и сообщить им о своей…
Кажется, он сказал «находке». Но мы уже не слушали Тараса. Мы оба — командир Спартак и я, — как в воду нырнув, с головой погрузились в черную тетрадь. Удивительное началось, с первой страницы. «Дело полицая Федосьева», — прочитали мы, и сердца наши тревожно забились. Значит, не легенда это — «Суд Мазая». Не легенда, а настоящее партизанское дело. Вот оно, это дело, в датах и фактах: «Сентябрь, 22. Сегодня возле своего дома убит учитель Капустин. Убийца — полицай Федосьев. Сентябрь, 23. Объявлен приговор полицаю Федосьеву. Сентябрь, 24. Приговор приведен в исполнение».
Еще одна запись. «Октябрь, 2. Фашисты сожгли Марфино. Октябрь, 3. Объявлен приговор поджигателям. Октябрь, 4, 5, 6. Приговор приведен в исполнение».
И еще одна — о самом коменданте Штоке. «Октябрь, 17. Комендант Шток затравил собаками цыганского мальчика. Октябрь, 18. Объявлен приговор коменданту Штоку. Октябрь, 19. Приговор приведен в исполнение».
Дальше мы пока читать не стали. Надо было решить, что делать с тетрадкой. Дед Черняк, который так дорожил ею, мог в любую минуту хватиться своего сокровища. А пожалуй, что и хватился уже. Я рассказал о том, что видел, и Тарас, узнав, позеленел от страха.
— Убьет…
— Скажет тоже, — фыркнул командир Спартак и вдруг как-то странно спросил: — А за что?
Тарас опешил:
— За что? За тетрадь… Эту вот…
— А что в ней такого, чтобы убивать? — спросил Спартак.
Тарас нахмурился, вспомнив обиду.
— А за что тогда бил?
Мы, я и Спартак, молча переглянулись. «Действительно, за что?» — спрашивали наши глаза.
Чирикали, как на пожаре, воробьи. На Десне, пробуя голос после зимнего сна, сипло прогудел катер спасательной службы. Налетел ветерок и, как ученик перед экзаменами, стал лихорадочно листать черную тетрадь…
— Знаете что? — Голос командира Спартака сулит нечто необычайное. — Я, кажется, догадываюсь, кто это «Суд Мазая»…
— Кто? — Синие глаза Тараса, как клещи, впиваются в Спартака. — Ну?
— Черняк… Твой дед…
Улыбка у Тараса — от восторга — от уха до уха: его дед — «Суд Мазая»? Вот это да!