Ранним утром мы вышли в поход и через два дневных перехода ночью переправились через Хелго и стали на отдых. Во время пути и при переправе через полноводный и бурный поток мы соблюдали всяческую осторожность, дальними караулами и дозорами охраняли свой путь и место преодоления реки, но, как и бывает обычно, сохранить втайне от мэргэдов наш поход не удалось. Время было как раз промысловое для рыбаков — вместе с желтым опавшим листом по Хелго спускалась на зимовку к большой воде речная рыба. Эти рыбаки и заметили нас. Часть из них, уйдя в лес, как мы предполагали, помчалась в курень Хатая Дармалы в Харажи Хээрэ, что в междуречье Хелго и Сухэ, другие могли пробиться в Буура Хээрэ к удуитам Тогтохо. По этой причине мы отдохнули совсем немного, самую темную часть ночи и с рассветом были уже в седлах.
На ставку Тогтохо и ближние к ней два куреня мы свалились с южных холмов в середине дня пятнадцатого числа второй осенней луны. Удуиты о нашем нападении были предупреждены, но каких-либо толковых мер обороны предпринять не успели. Оба куреня были сметены с лица земли нашим злым натиском, люди, кто успели, попытались разбежаться, но были, как овцы, согнаны в одно большое скопище, а кто сопротивлялся — были перебиты и их тела валялись повсюду: у темных пятен вытоптанной травы на местах перевернутых юрт, у коновязей, возле телег у наружного кольца куреней и просто в степи. Охрана ставки Тогтохо и успевшие собраться там воины оказали отчаянное сопротивление, но, не наладив оборону как следует, были почти все перестреляны, заколоты копьями и изрублены саблями. При нападении особое умение боя проявила тысяча Темуджина — там, где она пробивалась к ордо Тогтохо, широкой полосой лежали убитые мэргэды. Большую белую юрту родоначальника удуитов они окружили и захватили с ходу, набросили на открытое тооно множество веревок с крюками и за какой-то миг разорвали ее на куски вместе с войлоком покрытия, стен и решетчатой основой. Но она была пуста. Оказалось, что глава удуитов Тогтохо и гостивший у него Дайр Усун успели выскочить из круга нападавших воинов и вместе с нукерами и частью воинов умчаться вниз по Селенге в сторону долины Баргуджина. Догонять их не имело смысла — их кони были свежими, а наши — подуставшими от похода и нападения. В ту же сторону, к синевшим на севере хребтам бежали пешими, скакали на конях с седлами и без них множество людей: воины, пастухи, прислуга, женщины, старики и дети. Вот их-то наши смогли отсечь от леса и пригнать обратно.
Темуджин, его братья и нукеры, все воины его тысячи, несмотря на наступившую ночь и пользуясь полнолунием, продолжали рыскать по ставке Тогтохо, по обоим куреням, по кучкам рассыпанных там и сям по степи юрт и искать его жену. Наконец, к великой нашей радости, они сотня за сотней с криками: «Нашли, нашли нашу госпожу!» — примчались обратно. Я, Тогорилхан, Заха Гомбо и Бардам, облегченно повздыхав с сознанием того, что главная цель достигнута, присели у огня, вокруг которого мои нукеры положили свернутые куски войлока от ордо Тогтохо. Вскоре к нам присоединился подскакавший Темуджин, который прямо из дашмага хлебнул несколько глотков кумыса, вытер рукой побежавшие мимо рта струйки и с озабоченным лицом присел на кошму.
— С женой все хорошо? — спросил я, с удивлением поглядывая на его потемневшее лицо.
— Да. Она здорова, хорошо чувствует себя и Хоагчин, — в отблесках костра зеленоватым огнем сверкнули его глаза. — Только Бельгутай никак не может найти нашу мать Сочихэл.
В это время на краю ставки у перевернутых юрт приближенных Тогтохо послышались отчаянные крики, чей-то рев, словно изрыгал их не человек, а озлобленный тигр; со свистом, с багровым блеском в зареве пожара замелькали сабли. Было ясно, что какие-то люди с утробным хаканьем рубят со всей силы по живому. Сидевшие с усталым видом сайты разом повернули туда головы.
— Это Бельгутай собрал и казнит воинов Тогтохо, участвовавших в нападении на мой курень, — объяснил происходящее Темуджин.
— Это правильно, — успокоенно промолвил Тогорил-хан. — Теперь надо бы позаботиться о добыче, собрать людей и животных, погрузить на телеги оружие, утварь и всякое другое имущество.